Убийство Чарли Кирка стало очередным проявлением отвратительной эпидемии насилия в американской политике. Его осудили как левые, так и правые. Однако движение MAGA немедленно заявило, что «левые» ликуют по поводу его смерти. Эта выдумка, возникшая еще до того, как был установлен убийца, явно стала частью кампании по использованию гибели Кирка в политических целях.

Решительно осуждая это преступление, не нужно при этом приукрашивать биографию Кирка, делая вид, будто он был не тем, кем являлся на самом деле. Например, он определенно не был защитником свободы слова. Как пишет Джамель Буи (Jamelle Bouie):

Первым шагом Кирка на национальной арене стало создание списка профессоров, лекторов и ученых — подобия маккартистского списка (McCarthyite watchlist). Кирк призывал посетителей своего сайта сообщать о тех, кто «дискриминирует консервативных студентов и продвигает левую пропаганду в классе».

Этот список, существующий до сих пор, представляет собой каталог высказываний внутри и вне аудиторий. Вернейший способ попасть в него как ученому — публично не соглашаться с консервативной идеологией или даже упоминать идеи, запрещенные у крайне правых. Истинная цель списка видна в конце каждой записи: Кирк и его союзники призывают читателей связаться с учебными заведениями. Те, кто в список попал, сообщают о преследованиях и угрозах расправы.

Список профессоров для наблюдения — это прямая кампания запугивания. От работы Кирка по травле академиков можно провести прямую линию к тотальной войне администрации Трампа против американского высшего образования, посягавшей на право свободно высказываться и выражать несогласие.

Кирк также отвергал любые ограничения на владение оружием, призванные защитить человеческие жизни.

Однако здесь я хочу сосредоточиться на взглядах Кирка на гендер и общество, поскольку, на мой взгляд, именно на них во многом основывалась его широкая популярность.

Кирк был контрреволюционером-реваншистом, умело эксплуатировавшим образ утраченного американского гендерного идеала и сопутствующие ему чувства отчуждения и унижения среди мужчин. В частности, он стремился повернуть вспять то, что Клаудия Голдин (Claudia Goldin) — лауреат Нобелевской премии по экономике 2023 года назвала «тихой революцией» (quiet revolution) в роли женщин в американском обществе, произошедшей с конца 1970-х по начало 1990-х годов.

Важно понимать: эта революция в гендерных ролях произошла более тридцати лет назад — до рождения многих последователей Кирка. По сути, Кирк отвергал современное американское общество, ностальгируя по форме социальных отношений, которую большинство нынешних американцев, особенно молодые мужчины (а порой и женщины), которым он проповедовал в кампусах, даже не застали. Эта радикальная позиция явно резонировала с глубинным недовольством этих юношей. Причины этого недовольства я разберу в следующем посте. Сегодня же я хочу обсудить, что именно отвергал Кирк.

Вопреки возможному предположению, «тихая революция» по Голдин касалась не самого факта увеличения доли женщин на оплачиваемой работе. Эта тенденция началась еще в 1940-х и в основном достигла пика к концу 1970-х. На графике ниже показана доля рабочих мест в Америке, занимаемых женщинами: сейчас это почти 50%, но и в начале 1970-х показатель был весьма значительным:

Вместо этого «тихая революция» Голдин означала радикальное изменение характера работы женщин. Хотя к 1970-м многие женщины уже трудились за деньги, молодые женщины всё еще часто воспринимали такую работу как нечто временное — способ немного подзаработать, а не как фундаментальную часть своей идентичности. По мнению Голдин, революция произошла, когда молодые женщины начали относиться к работе так же, как всегда относились молодые мужчины, — не как к «заработку», а как к карьере.

Для иллюстрации Голдин привела показательный график на основе опросов студентов-первокурсников. На нем значение по левой оси показывает разницу между процентами мужчин и женщин, считающих тот или иной аспект успеха «необходимым» или «очень важным». В 1960-х представления мужчин и женщин о хорошей жизни сильно разнились. К 1990 году большинство этих различий стерлось:
Это радикальное изменение в восприятии карьеры оказало огромное влияние на жизненные траектории женщин. Разумеется, это имело серьезные последствия и для мужчин. Все больше женщин поступали в колледжи. Но что важнее, всё больше заканчивали учебу с твердым намерением использовать образование для построения карьеры. Старая шутка о том, что женщина идет в колледж не за степенью бакалавра, а за титулом «миссис», утратила актуальность. Женщины стали позже выходить замуж, желая до ухода в декрет сделать карьеру. В 1960-х средний возраст вступления в брак для женщин с высшим образованием составлял 22 года; к 1990 году он повысился до 26 лет.

Чем объясняется этот сдвиг? Голдин выделяет несколько факторов: доступ к контрацепции, законы против дискриминации, а также мультипликативный эффект — чем больше женщин откладывало брак, тем проще было другим сделать то же самое, не опасаясь осуждения и чувства, что упущен шанс. Кроме того, рост числа разводов заставил многих усомниться, что брак является надежной гаванью, избавляющей от необходимости строить независимую карьеру.

По сути, Чарли Кирк утверждал, что «тихая революция» Голдин была ошибкой и ее следует отменить: «Иметь детей важнее, чем сделать хорошую карьеру... Я бы сказал молодым женщинам, что они всегда смогут вернуться к карьере позже, что есть период, когда их главными целями должны быть брак и рождение детей».

Это было скорее субъективное мнение, нежели констатация факта. Любая женщина подтвердит: утверждение «вы всегда сможете вернуться к карьере позже» неверно, если подразумевать, что после перерыва можно вернуться и сделать ту же карьеру, что и без него.

Фактически Кирк призывал Америку перестать быть тем обществом, которым она стала, и вернуться к тому, каким оно не было уже несколько поколений. Вернее, он хотел воплотить свою фантазию о прошлом. Если вам кажется, что Америка до «тихой революции» была страной всеобщего «счастливого брака» и довольных домохозяек, стоит почитать Бетти Фридан (Betty Friedan) или романы Джона Апдайка (John Updike).

Примечательно, что реваншизм Кирка никогда не подкреплялся конкретной политикой для достижения желаемых социальных изменений. Были ли предложения по снижению расходов на содержание детей? По предоставлению субсидированных детских садов, медицинского страхования, оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком? Нет. Я подозреваю, что хотя такие меры облегчили бы воспитание детей, они также сделали бы женщин с детьми менее зависимыми от мужчин.

Хотя Кирк не предлагал ничего, что можно было бы назвать серьезной политической программой, его аргументы, как я уже сказал, находили отклик у многих молодых белых мужчин — недовольных своим статусом в современной Америке и верящих, что их жизнь была бы лучше при прежнем социальном порядке.

В другом посте я расскажу, откуда берется эта обида. Но признаю: мы создали общество, которое явно проблематично для многих мужчин. Это видно даже по базовой статистике занятости. На графике ниже показан процент мужчин в расцвете трудоспособного возраста, не входящих в состав рабочей силы. В 1960 году он был ничтожен, сейчас — существенен:

Можно смело предположить, что рост этой доли в основном отражает социальные проблемы, а не то, что множество мужчин добровольно выбирают роль домохозяев. И вероятно, некоторые неизбежно будут винить в своих неудачах карьерные устремления женщин.

Но это не вся правда. О том, что произошло, я расскажу в следующем посте. Пока же важно сказать: убийство Чарли Кирка не должен мешать нам признать, что его влияние во многом основывалось на апелляции к недовольству белых мужчин.

Перевод статьи Women, Jobs and Charlie Kirk

Тэги: США, Общество, Экономика

17.09.2025