В отношениях с другими странами администрация Дональда Трампа проводит последовательную политику подрыва либеральных ценностей, разжигания розни и отказа от критически важной финансовой поддержки. Одним из первых шагов стало резкое сокращение финансирования Агентства США по международному развитию (U.S. Agency for International Development), за которым последовало его полное закрытие. По независимым оценкам, эти меры уже привели к гибели сотен тысяч человек, включая множество детей, а в ближайшие годы могут стать причиной смерти еще миллионов. Администрация также стремится закрыть «Голос Америки» (Voice of America) — информационное агентство, основанное для противодействия нацистской пропаганде и распространения демократических ценностей по всему миру. Она открыто поддерживает крайне правые партии, включая «Альтернативу для Германии». Соединенные Штаты были выведены из Парижского соглашения по климату (Paris Agreement environmental accords), Всемирной организации здравоохранения (World Health Organizatio) и существенно сокращена помощь Украине.

На этом фоне неожиданным показалось заявление министра финансов Скотта Бессента (Scott Bessent), сделанное в понедельник, о том, что Соединенные Штаты готовы предоставить Аргентине неограниченную финансовую поддержку. На первый взгляд это выглядит как исключение, ведь вместо отказа в помощи Вашингтон предлагает её. 

Однако и эта инициатива является частью той же политической линии администрации Трампа.

Формально план поддержки Аргентины напоминает меры, предпринятые президентом Биллом Клинтоном для спасения Мексики в период кризиса 1994–1995 годов. Однако в случае с Мексикой у Вашингтона имелись серьезные интересы: это соседнее государство и один из ключевых торговых партнеров США. Недавно было подписано соглашение о свободной торговле, а сама помощь призвана была способствовать переходу страны от однопартийного режима к подлинной демократии.

Аргентина же не имеет системного значения для Соединенных Штатов: она играет крайне скромную роль с точки зрения американских интересов. На долю США приходится лишь около 12% аргентинского импорта, что меньше доли Европейского союза и значительно меньше объема торговли с Китаем.

Стратегическая и экономическая значимость Аргентины явно уступает Бразилии, экономика которой более чем втрое превосходит аргентинскую. Тем не менее, администрация Трампа сознательно оттолкнула Бразилию, введя 50-процентные тарифы в ответ на судебное преследование бывшего президента, пытавшегося оспорить результаты выборов. Более того, в угоду личным обидам Трамп ввел санкции против судьи, руководившего процессом, и даже против его супруги. Подобные действия, несомненно, противоречат международному праву и наносят ущерб интересам США, фактически толкая Бразилию в сферу влияния Китая.

Однако в политическом мире Трампа американские интересы значения не имеют: важны лишь его собственные приоритеты. Президент Аргентины Хавьер Милей (Javier Milei) стал для Трампа и его сторонников символической фигурой, олицетворяющей правую экономическую политику. Первые успехи или, точнее, видимость успехов этой политики были представлены как выдающаяся победа. В феврале Милей вместе с Илоном Маском (Elon Musk) появился на сцене Конференции консервативных политических действий (Conservative Political Action Conference), где размахивал бензопилой, демонстрируя приверженность идеологии жестких преобразований. Он уверенно выступал в роли верного последователя Трампа, восхваляя его тарифы и депортационную политику, атакуя в ООН «инфильтрацию левых» (left-wing infiltration) в американские институты.

Однако торжество оказалось преждевременным: так называемая «милейномика» столкнулась с серьезными трудностями. Именно поэтому Бессент и предложил масштабный пакет помощи, цель которого — не защита интересов Соединенных Штатов, а попытка спасти репутацию любимой идеологии Трампа и укрепить культ личной преданности.

После вступления в должность в декабре 2023 года Милей ввел политику экономической шоковой терапии, предполагающую жесткие сокращения государственных расходов. Он также проводил курс на укрепление песо, поддерживая его завышенный обменный курс по отношению к доллару и евро в надежде сдержать инфляцию.

На первых порах результаты выглядели впечатляюще: реальный ВВП в первом квартале 2025 года вырос почти на шесть процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а инфляция снизилась.

Но затем ситуация резко изменилась. Безработица достигла четырехлетнего максимума, а доверие инвесторов к Аргентине пошатнулось, что привело к массовому оттоку капитала. Валютные резервы, используемые для поддержки песо, быстро сокращаются и вскоре могут быть исчерпаны.

Причины кризиса очевидны. Экономическая политика Милея принесла обществу тяжелые испытания, но не обеспечила надежной политической поддержки внутри страны. Он утратил контроль над ситуацией: потерпел поражение на парламентских выборах в Буэнос-Айресе и столкнулся с серией неудач в национальном конгрессе. Угроза политического краха лишь усилила давление на песо.

Но проблемы Аргентины не только с политикой.

На протяжении многих лет я занимался исследованием валютных кризисов — ситуаций, при которых инвесторы массово избавляются от национальной валюты в ожидании ее девальвации, и значительная часть давления на курс формируется не объективными экономическими факторами, а именно недоверием и неуверенностью самих участников рынка.

И моя первая реакция, когда я услышал о плане Майлея по борьбе с инфляцией, была: «Это очень похоже на Таблиту 2.0».

В конце 1970-х годов Аргентина и Чили пытались контролировать инфляцию с помощью того, что экономисты называют «таблита» (tablita): плана стабилизации на основе обменного курса, который замедляет темпы обесценения валюты в надежде, что это снизит внутреннюю инфляцию. В обоих случаях снижение темпов обесценения временно снизило инфляцию и процентные ставки, поскольку инвесторы начинали придерживать активы, номинированные в песо, что, в свою очередь, вызвало экономический бум.

Но бум был недолгим, потому что, хотя инфляция и действительно замедлилась, она не снизилась настолько, чтобы избежать серьезных проблем. Поскольку цены в Аргентине и Чили росли быстрее, чем падали их валюты по отношению к валютам торговых партнеров, обе страны столкнулись с ростом «реальных обменных курсов» — обменных курсов, скорректированных с учетом международных различий в уровне цен. Это сделало их отечественные отрасли промышленности еще менее конкурентоспособными на мировых рынках.

Благодаря этой растущей переоценке, обе программы 1970-х годов закончились плачевно. В 1982 году Чили пережила чрезвычайно тяжелый экономический кризис, который привел к снижению реального ВВП на 14 процентов. Хунта, правившая в то время Аргентиной, попыталась отвлечь внимание общественности от своих экономических провалов, вторгшись на Фолклендские острова, но эта авантюра тоже закончилась плачевно.

И, как и следовало ожидать, Аргентина под руководством Милеи пошла по тому же злополучному сценарию. Как показано на графике ниже, Милеи начал с значительной девальвации песо (синяя линия), за которой последовало гораздо более медленное снижение курса, направленное на снижение инфляции. Но инфляция оставалась достаточно высокой, так что реальный обменный курс Аргентины (зеленая пунктирная линия) после первоначального падения быстро вырос, что сделало Аргентину менее конкурентоспособной:

И вот наступил неизбежный кризис. Аргентина переживает классический валютный кризис: капитал утекает из страны, потому что инвесторы опасаются обвала песо, а эта утечка капитала еще больше приближает песо к обвалу.

Нынешний всплеск помощи со стороны администрации Трампа временно снизил давление на песо и даст Милею некоторое время. Но время для чего? Насколько я могу судить, политическая теория, лежащая в основе экономической стратегии Милея, заключалась в том, что он сможет совершить экономическое чудо до того, как реакция на его политику успеет укрепиться. Я не претендую на особое понимание аргентинской политики, но со стороны кажется, что план уже провалился.

Честно говоря, я не могу предложить никакой другой альтернативной стратегии. На протяжении всей моей взрослой жизни экономическая политика Аргентины была скована внутренними политическими конфликтами (диссертация моей жены Робин Уэллс была посвящена долговому кризису 1980-х годов в Аргентине!), и я не имею представления, как страна может выбраться из этой ловушки.

Могу только сказать, что не вижу никаких законных оснований для того, чтобы правительство США рисковало миллиардами долларов американских налогоплательщиков в почти наверняка обреченной на провал попытке спасти Милея. Помимо экономических аспектов, возмутительно то, что мы делаем это, обрекая африканских детей на смерть, чтобы сэкономить аналогичную сумму денег. Но в мелочном мировоззрении Трампа человечность и разум, не говоря уже об интересах Америки, не имеют значения.