Демонизация и поиски «козла отпущения»

Расстрел детей в еврейском общинном центре Лос-Анджелеса имеет особый смысл, если вы считаете, что евреи управляют миром и, как предполагается, несут ответственность за все происходящее в стране и в вашей жизни. Расстрел чернокожего почтового работника несет особый смысл, если вы считаете, что «цветные» люди находятся в сговоре с евреями из Сионистского Оккупационного Правительства (Zionist Occupational Government), которое грабит обычных налогоплательщиков. Гражданином, который был обвинен в совершении обоих преступлений в Калифорнии в 1999 году, оказался Баффорд О’Нил Фарро Младший (Buford O'Neal Furrow Jr.) – выходец из кругов американских неонацистов, в среде которых доминирующее мировоззрение занимает система верований движения Христианской Идентичности (Christian Identity). Последователи движения Христианской Идентичности утверждают, что евреи заключили союз с Сатаной, а чернокожие и «цветные» - нелюди и «недочеловеки». Библейская притча об Армагеддоне в системе координат движения Христианской Идентичности представляет собой не что иное, как расовую войну. Такой пример демонизации, конечно же, являет собой крайний вариант нетерпимости, но он далеко не нов для Соединенных Штатов. Нечто подобное происходило во времена экономического кризиса 1837 – 1843 годов, когда в глазах общественного мнения «козлами отпущения» были назначены католики, что закономерно привело к росту насилия в отношении этой категории граждан. Общественное мнение представляло католиков, как ленивых и коварных людей, и это вызывало агрессию к католикам со стороны обычных граждан по отношению к объявленному «козлу отпущения». Жан Хардисти (Jean Hardisty) утверждает, что современные группировки ультраправого толка часто используют процесс поиска «козла отпущения» для мобилизации своих сторонников.

Процесс демонизации противника часто начинается с маргинализации – идеологического процесса, при котором посредством пропаганды и глубоко укоренившихся предрассудков определенные граждане или социальные группы выводятся за пределы «нормального общества». Процесс маргинализации представляет собой создание бинарных определений – Мы/Они, Добро/Зло, которые полностью исключают сложность и нюансы нормальной гражданской дискуссии и поиска политического компромисса.

Следующим этапом процесса маргинализации является дегуманизация, когда определенным гражданам или социальным группам выдается своего рода «черная метка», и люди перестают восприниматься в качестве реальных граждан, наделенных социальными правами. Во время процесса дегуманизации люди начинают восприниматься исключительно в качестве «объектов ненависти», и полностью теряют связь с реальными гражданами, которыми они являются в обычной жизни. Процесс дегуманизации часто связан с верой в то, что некоторые категории граждан или социальных групп несут собой угрозу и представляют собой «худшую часть» общества. Завершающей стадией процесса маргинализации является демонизация, когда в общественном сознании определенный гражданин или социальная группа связываются с наихудшими чертами человеческого характера – греховностью, злом и коварством. Сам по себе процесс демонизации «неугодных» сильно упрощает «канализацию негативного поведения» - стереотипов, предрассудков, дискриминации и насилия по отношению к «неугодным».

В своей книге «Происхождение Сатаны» (The Origins of Satan) историк-религиовед Элейн Пейджелс (Elaine Pagels) замечает, что «Многие верующие люди наряду со многими другими гражданами, которые вообще не отождествляют себя с какой-нибудь религиозной традицией, находятся под влиянием исторических предрассудков, и воспринимают любой социальный или политический конфликт, как битву между Добром и Злом». Представление врагов в роли злых демонов вряд ли является изобретением христианства и Библии, и как отмечает Поль Карас (Paul Caras) – «в истории человечества достаточно примеров, когда «неугодные народы» ассоциировались с исчадиями Зла». Финикийский бог Вельзевул, к примеру, стал нарицательным именем Сатаны для евреев, а само слово «Сатана» фактически означает понятие «Враг». Процесс поиска «коза отпущения» в виде ритуала переноса демонов в некий «объект» с последующим их изгнанием известен на протяжении веков и встречается во многих культурах. В культурную традицию Запада термин «козел отпущения» пришел из описания еврейских обрядов, описанных в Библии.

Американский психолог Гордон Олпорт (Gordon Willard Allport) так объясняет значение библейских текстов:

«В День Искупления бросался жребий, на основе которого из стада выбирался живой козел. После определения жертвенного животного, первосвященник, облаченный в льняные одежды, возлагал руки на голову козла, передавая животному все грехи народа Израиля. Во время проведения этого ритуала считалось, что грехи людей перешли животному, а люди становились «очищенными» и «свободными».

Таким образом, термин «козел отпущения» означает лицо или социальную группу на которые возлагается вина за общественные проблемы и проступки совершенно посторонних граждан. Американский историк Ричард Ландес (Richard Landes) объясняет этот процесс следующим образом: «С психологической точки зрения необходимость поиска «козла отпущения» является результатом функционирования защитного механизма, когда посредством проекции отрицаются неудобные и болезненные факты». Люди перенаправляют свою агрессию, разочарование и чувство вины за собственные поступки на подходящий для этих целей «объект» – «козла отпущения». При этом процесс поиска «козла отпущения» не обязательно будет работать на межличностном уровне, например, в семье, как он работает на социальном уровне, где по словам профессора Университета Огайо Сьюзан Фишер (Susan Fisher) «группа «козлов отпущения» не имеет четких границ, и представляет собой скорее метафору, чем реальных людей». Тем не менее, необходимость поиска «козла отпущения» определенными категориями граждан и социальными движениями свидетельствует о наличии серьезной психологической дисфункции.

Термин «козел отпущения» используется для описания социального процесса в результате которого враждебность и агрессия граждан переносится на невинных людей вместо полноценного анализа и исправления существующих проблем. «Козел отпущения» вынужден брать вину и грехи других граждан на себя в то время как эти самые граждане испытывают чувство удовлетворения, справедливости и единства. Социальные проблемы могут быть реальными или мнимыми, обиды могут быть заслуженными или незаслуженными, а члены «неугодной» группы граждан могут быть вообще невиновными, но важно то, что все внимание и агрессия общественности концентрируется на «жертвенных животных» в то время как истинные виновники социальных проблем остаются безнаказанными.

«Козлами отпущения» часто становиться социально незащищенные и маргинальные группы граждан. Однако, в тоже самое время «козлы отпущения» в общественном сознании предстают в качестве мощной и влиятельной группы от которой прямо-таки сквозит угрозой. Таким образом процесс поиска «козла отпущения» подпитывает гнев людей, который берет начало от их собственного бесправного положения, и отвлекает граждан от реальных государственных и социальных проблем. В большинстве стран процесс поиска «козла отпущения» обостряется во времена социальной нестабильности и общественных неурядиц, хотя в остальное время активные поиски «виновных» могут вообще себя не проявлять. Совершенно естественно, что во времена социальной нестабильности процесс поиска «козла отпущения» может стать довольно эффективным средством мобилизации масс и помочь в борьбе за власть.


Различные теории заговоров, имеющие широкое хождение, представляют собой собирательный образ «козла отпущения» в виде некого «зловещего врага», который втайне плетет заговоры против всего человечества. Теории заговора имеют один важный психологический подтекст – посредством «разоблачений» адепты теорий заговора повышают свою самооценку, и представляют себя в виде «защитников» общественных интересов. Как и другие формы поиска «козла отпущения» последователи теорий заговоров часто, хоть и не всегда, используют целевые группы для канализации фрустраций и страхов. Для того, чтобы замаскировать признаки социальной, этнической или расовой нетерпимости адепты теорий заговоров применяют специальный «закодированный язык», который позволяет им безбоязненно нападать на жертву. Так, к примеру, излюбленным объектом нападок последователей различных теорий заговоров является Федеральная Резервная Система США, которую часто представляют в виде средоточия «еврейских банкиров», а представители ультраправых группировок и движений не упускают случая использовать «закодированный язык» для проведения более жесткой и радикальной политики в отношении своих жертв.

Профессор Герман Синайко (Herman Sinaiko) из Чикагского Университета замечает, что «даже в среде здравомыслящих людей находятся индивиды, которые находятся в постоянном поиске «козла отпущения» и считают, что мир управляется посредством заговоров. Такие галлюцинаторы искренне верят в существование тайных сил, которые подавляют волю общественности и обычных граждан, действуя в своих корыстных и аморальных интересах. Однако бывает случаи, когда тайные силы утрачивают контроль за ситуацией, что позволяет галлюцинаторам возвысить свой голос и привлечь внимание граждан к творящимся безобразиям». Подобная модель поведения последователей теорий заговоров очень распространена в среде ультраправых группировок и активно проявляется во времена экономических кризисов, как это произошло в 80-е годы в Соединенных Штатах, когда «козлами отпущения» за разорение фермерских хозяйств были назначены «еврейские банкиры».

Профессор Марк Фенстер (Mark Fenster) из Флоридского Университета отмечает, что люди используют теории заговора по причине того, что они позволяют им создать свое представление о системе власти, принципы функционирования которой они не до конца понимают или принимают, и такие подходы к упрощенному пониманию механизмов реализации власти в современном обществе необходимо рассматривать, как патологию. Марк Фенстер так же добавляет, что «теории заговоров и современная практика популистских политических партий требуют серьезного анализа и нужно обязательно показывать несостоятельность подобных подходов для описания общественных отношений с применением научных методов».

По словам профессора Фенстера «несмотря на то, что теории заговоров представляют собой плоды фантазией чересчур впечатлительных граждан, они, тем не менее, возникают далеко не на пустом месте. Как правило, основой теорий заговоров является общественное расслоение, а распространение подобных теорий представляют собой реакцию на подобные социальные перекосы. Кроме того, распространение теорий заговоров свидетельствует о тайных страхах граждан, когда индивид ощущает свою невостребованность в обществе и, соответственно, ищет легких объяснений своему незавидному положению».

Отрицание реальных заговоров было бы бессмысленным занятием – они существовали, существуют и будут существовать до тех пор, пока существует само человечество, и причина такого положения вещей достаточно проста – заговоры являются одним из инструментов борьбы за власть. В истории Соединенных Штатов Америки достаточно примеров политических, корпоративных и государственных заговоров, в числе которых можно назвать Уотергейтский скандал, тайную программу давления на деятелей оппозиционных движений ФБР COINTELPRO, дело Иран-Контрас и бесконечные скандалы, связанные с выкупом ссудно-сберегательных касс и банков. Американский историк из Чикагского Университета Брюс Кумингс (Bruce Cumings) замечает по этому поводу:

«Исторические события очень редко вершатся посредством заговоров. Никто не будет отрицать наличия реальных политических или экономических заговоров, но они, как правило, очень часто выходят из-под контроля заговорщиков и приносят совсем не те результаты, на которые рассчитывали их организаторы. В общем-то, это и является слабым местом любых теорий заговоров - история всегда творится народными массами, а не кучкой тайных заговорщиков».

Несмотря на то, что различные теории заговора могут иметь множество трактовок они, тем не менее, имеют схожие признаки, среди которых выделяются три основных. Во-первых, последователи теорий заговоров считают, что за всеми мировыми событиями стоит некая «тайная группа лиц», представителей которой конспирологи наделяют сверхчеловеческими способностями – они хитры, беспощадны, чрезвычайно богаты и практически неуязвимы. При этом последователи теорий заговоров не стремятся анализировать социально-экономические и политические конфликты, а просто переводят «стрелки» на неугодные им персоналии. Во-вторых, последователи теорий заговоров представляют социально-экономические и политические конфликты в виде непримиримой борьбы сил Добра и Зла, что свидетельствует о сильном влиянии идей библейского Апокалипсиса на мировоззрение конспирологов. В-третьих, последователи теорий заговоров вольно обходятся с фактами и часто бывает так, что конспирологи используют в своих работах реальные документы, но при этом делают неправильные выводы и выдают свои домыслы за доказанные факты.

С учетом сложившегося под воздействием теорий заговоров мировоззрения, конспирологи могут нападать на «верхи» или на «низы» общества. К примеру, конспирологи могут одновременно обвинять представителей деловой и политической элиты в злоупотреблении властью («верхи»), и тут же нападать на представителей «низов», которые по мнению конспирологов недовольны своим текущим положением и стремятся к изменению социально-политического строя или смене режима.

Нападки на деловую и политическую элиту страны имеют давние традиции в Соединенных Штатах, а в некоторых случаях такие нападки распространяются и на группы, которые не занимают доминирующего положения в американском обществе – евреев и католиков, например. В других случаях нападкам подвергаются граждане, которые принадлежат не к социальной, а к профессиональной группе – банкиры, члены Трехсторонней комиссии, сотрудники Центрального Разведывательного Управления или Всемирной Торговой Организации. Обычно такие «неугодные группы» граждан представляются в виде «паразитов» на «здоровом теле обществе», которые своими действиями мешают «нормальному развитию социально-экономических отношений». Таким образом можно сказать, что в мировоззрении последователей теорий заговоров Соединенные Штаты Америки представляют собой страну с крепким демократическим фундаментов, нормальному развитию которой всячески противится «паразитическая элита» или «неугодные группы» граждан. По мнению конспирологов, именно наличием «паразитов» и «нежелательных элементов» объясняются все негативные события происходящие в обществе.

При этом американская деловая и политическая элита не остается в долгу и имеет собственные, глубоко укоренившиеся страхи и фантазии, среди которых можно отметить следующие – заговор рабов с целью массовых убийств белого населения, наплыв иммигрантов, подрывающий основы государственных институтов США, распространение профсоюзного движения и проникновение мафиозных элементов в деловую среду, усиление влияния левых («красных») движений и тоталитарных режимов. Трудно сказать, насколько страхи (или проекции страхов) американской деловой и политической элиты являются реальными, но не вызывает никакого сомнения, что они были использованы правящими кругами для реализации жестких действий по отношению к объектам, выводящих американскую элиту из зоны комфорта.

Фрэнк Доннер (Frank Donner), директор Американского Союза защиты гражданских свобод (American Civil Liberties Union), отмечал, что государственные службы используют средства пропаганды для создания образа «врага», которая позволяет им реализовывать репрессивные действия, такие как шпионаж, давление на граждан, судебные преследования, принудительная высылка из страны и физическое насилие. Фрэнк Доннер утверждал, что «в периоды социально-экономических преобразований, когда общественные институты претерпевают наибольшие преобразования, растет спрос на «мифотворчество», которое становиться своего рода громоотводом для «канализации» социального недовольства, невозможного или опасного по целому ряду причин». В этом плане поиски «козла отпущения» со стороны государственных служб являются важным элементом в установлении контроля за обществом и позволяют сплачивать элиты для борьбы с «опасными элементами». Профессор Дэвид Брион Девис (David Brion Davis) из Йельского Университета замечает по этому поводу: «Реальные заговоры редко бывают столь опасными, по сравнению с теми силами, которыми обладают вымышленные теории заговора. Последователи таких теорий начинают преследовать вымышленных «врагов», маскируя таким образом свои реальные цели или снимая с себя ответственность за создание социального конфликта. Таким образом, обвинение в «заговоре» для оправдания своих действий или сокрытия собственной вины и эскалации конфликта, можно рассматривать в качестве обмана на личном или национальном уровне. Хуже всего то, что своими провокационными действиями конспирологи увеличивают уровень агрессии в обществе, которая обычно не проявляется в спокойной обстановке».

C учетом того, что теории заговора получают наибольшее распространение в периоды политических, экономических или культурных преобразований в стране, Дэвид Брион Девис отмечает, что «массовое распространение конспирологических теорий является подтверждением реальных социальных конфликтов». Согласно классификации Дэвид Брион Девис под влияние теорий заговоров обычно попадают следующие категории граждан:

1. защитники сложившегося социально-экономического порядка
   
2. лица утратившие социальный статус, или сталкивающиеся с давлением государственных властей
   
3. лица, обеспокоенные происходящими в обществе изменениями
   
4. алармисты, усматривающие в происходящих общественных изменениях влияние «внешних факторов» и призывающие «вырвать корни зла, посеянных иностранными агентами»
   

С другой стороны, те граждане, которых устраивает сложившееся в обществе status quo, могут использовать подход с поиском «козла отпущения» для защиты своего положения, указывая обществу на «страшную угрозу, от которой зависит жизнь и смерть страны», маскируя этими выдуманными поисками свои тайные интересы. Таким образом, в неспокойные времена концепция поиска «козла отпущения» может выполнять еще и охранительную функцию.

Несмотря на то, что различные теории заговоров могут варьироваться в деталях, они всегда строятся по довольно простой схеме – хорошие парни должны разоблачить заговоры и приготовления плохих парней, а после того, как планы плохих парней будут сорваны, жизнь автоматически войдет в «правильную колею». Можно сказать, что мировоззрение конспирологов подразумевает проведение общественных изменений, которые могут произойти в результате их действий. Кэтлин Бли (Kathleen M. Blee), профессор социологии Питтсбургского Университета, провела ряд исследований с представителями ультраправых группировок и пришла к выводу о том, что «теории заговора не только подразумевают разделение мира на униженные «мы» и обладающие властью «они», но и предлагают некую стратегию, посредством которой «мы» отберем власть у «них». Таким образом, использование концепции «козла отпущения» позволяет заверить адептов теорий заговоров, что победа над «Злом» вполне себе достижима, но для завоевания этой победы нужно приложить все силы общества.

«Не вызывает никаких сомнений, что риторика современных правых партий, включает в себя нападки на государственные власти и направлена на подрыв существующего государственного строя», замечает писательница Сьюзен Гарднер (S. L. Gardner). Более того, последователи различных теорий заговоров считают, что правительства целых стран управляются глубоко законспированной группой лиц, что полностью соответствует концепции поиска «козла отпущения» и мобилизует широкие народные массы для противостояния «тайному Злу».

Очень часто гнев адептов теорий заговоров падает на влиятельных людей и компании – воротил с Уолл-Стрит, международные корпорации и банки, политиков и государственных служащих, но все эти нападки производятся на дилетантском уровне, который затрудняет определение степени реальной вины «козлов отпущения». Следует, однако, обратить внимание на такой факт – адепты теорий заговоров, как правило, атакуют не определенных людей (за некоторым исключением), а то положение, которое «атакуемые» занимают в обществе, политике и экономике. Понятное дело, что в мире есть действительно очень влиятельные люди, но они смертны, и та власть, которой они обладают при жизни, никуда не испаряется после их смерти, а перераспределяется между «наследниками».

Несмотря на существование мощных национальных и наднациональных институтов власти, можно утверждать, что в современном мире не существует коалиции, компании, семейного клана или отдельного гражданина, которые бы обладали абсолютной власти в стране или мире, и при этом могли бы контролировать процессы, происходящие в обществе, экономике и политике. Пресловутые воротилы с Уолл-Стрит, к примеру, не засланы к нам с другой планеты с тайной целью подрыва и порабощения нашего общества, и по этому поводу писательница Холли Скляр (Holly Sklar) замечает – «Правительство нашей страны находится под постоянным давлением различных центров силы и, действительно, для оказания такого давления не всегда используются официальные каналы. Но при этом нельзя говорить о том, что подобное давление оказывается некой всемогущей тайной группой лиц, обладающей абсолютным знанием о происходящих событиях». Не существует никакой «тайной силы» или «тайной группы», манипулирующей происходящими событиями, и представители различных центров влияния всем хорошо известны. Это замечание справедливо для государственных властей и экономического уклада общества, существование которых, якобы, ограничивает развитие мифических «свободных и справедливых общественных отношений».

При этом процесс поиска «козла отпущения» характеризуется не только определением «крайних» за все творящиеся в обществе (стране, мире) безобразия, но и тем, какие общественные и государственные структуры избегают заострением внимания конспирологов. В качестве примера можно привести Федеральную Резервную Систему Соединенных Штатов – влиятельного института, который, как считается, действует в интересах транснациональных корпораций и богатых людей.

Уильям Грейдер (William Greider), один из исследователей ФРС, в своей книге «Секреты храма» (Secrets of the Temple) описывает этот институт в качестве одного из «столпов» современного корпоративного капитализма, пользующегося поддержкой республиканцев и демократов. При этом Грейдер указывает, что создание ФРС усиленно продвигалось партией популистов (People's Party), представители которой требовали от властей обуздания экономических кризисов и роста кредитных ставок в стране, от которых страдали фермерские штаты. Грейдер также рассматривает вопрос о центральном банке, идея создания которого восходит к дате образования самих Соединенных Штатов, и объясняет, какой нелегкий путь пришлось пройти властям страны, чтобы в 1913 году принять закон о создании ФРС. При этом книга Грейдера не содержит намеков на антисемитизм или конспирологию, и представляет собой взвешенную работу журналиста.

Профессиональный и трезвый анализ Грейдера резко контрастирует с работами таких авторов, как Эдвард Гриффин (G. Edward Griffin), Мартин Ларсон (Martin Larson), Энтони Саттон (Antony C. Sutton) или Юстас Муллинс (Eustace Mullins), которые изображают Федеральную Резервную Систему в качестве механизма, при помощи которого некие глубоко законспирированные «силы Зла» манипулируют мировой экономикой. Гриффин, Ларсон, Сатттон и Муллинс пытаются представить создание Федеральной Резервной Системы в результате тайного сговора на острове Джекил, напрочь игнорирую открытые источники, посвященные этой теме. При этом любой граждан может прийти в библиотеку и ознакомиться с историческими документами в которых освещались широкие публичные дебаты о создании Федеральной Резервной Системы, и которые наголову разбивают конспирологические теории.

При этом Саттот и Ларсон в своих работах преувеличивают роль «еврейских банкиров», обнажая свой скрытый антисемитизм. Что касается Юстаса Муллинса, то у него, фактически, есть два вида работ – в одном из которых он старательно избегает антисемитизма, но при этом связывает создание Федеральной Резервной Системы с семьей банкира Ротшильда, а другая часть работ Муллинса содержит неприкрытый и гротескный антисемитизм. Такой подход позволял Муллинсу, используя «нейтральную критику» Федеральной Резервной Системы, привлекать новых читателей к своим «основным работам», экономические выкладки в которых целиком и полностью базировались на голом антисемитизме.

Все авторы, развивающие идеи теории заговоров, изображают Федеральную Резервную Систему в виде средоточия «сил Зла», которые с ее помощью пытаются навязать свою волю бессловесному и безропотному населению. Такой подход конспирологов по анализу причин и событий, приведших к созданию Федеральной Резервной Системы, является классическим примером поиска «козла отпущения» и полностью укладывается в парадигму построения теорий заговора.

Конспирологи привыкли позиционировать себя в качестве «просвещенных», обладающих некими «тайными знаниям», которые позволяют им понимать и объяснять происходящие события – это своего рода гностическое учение, в котором «деятельные» конспирологи занимают роли «первосвященников». Для оказания влияния на доверчивую публику конспирологи используют приемы демагогии и пропаганды, и очень часто в своих «изысканиях» умудряются найти связи между людьми, событиями и фактами даже там, где эти связи отсутствуют в принципе. Как уже было сказано, при построении своих теорий конспирологи ловко жонглируют данными, связывая между собой абсолютно разные события и факты, получая на выходе массив перемешанной информации, при помощи которой конспирологи могут «доказать» все что угодно. При этом конспирологи стараются не просто соединить несоединимое в своей (или чужой) теории заговора, но еще и придать этой теории признаки тайного сговора и злого умысла с целью достижения зловещих целей.

Когда конспирологам указывают на мешанину фактов и событий, из которых состоят их работы, они обычно отвечают тем, что в своих «исследованиях» они используют широкий массив информации, который «обобщают» и рассматривают с отличной от общепринятой точки зрения. Неудивительно, что при таком подходе к обобщению информации можно найти вообще что угодно, и связать между собой абсолютно любые факты и события.

В основе любой теории заговора, как правило, заложено рациональное зерно, но эта рациональность теряется под тоннами лжи, обмана и передергиваний. Холли Скляр так объясняет подходы конспирологов к манипулированию информацией: «Во время предвыборной кампании на пост президента США 1996-го года влиятельный американский политик Патрик Бьюкенен (Patrick J. Buchanan) обратил внимание избирателей на отрицательные моменты Североамериканского соглашения о свободной торговле (North American Free Trade Agreement), но при этом разбавил справедливую критику таким потоком фантазий, которые полностью похоронили надежды граждан на получение объективной и взвешенной информации по соглашению о зоне свободной торговли».

Еще одним примером манипуляций служит книга «Заговор евреев и чернокожих» (The Secret Relationship Between Blacks and Jews), опубликованной движением «Нация Ислама» (Nation of Islam), по поводу которой один из экспертов заявил:

«Эта книга представляет собой компиляцию исторических фактов, специально отобранных из авторитетных источников, на основе которых авторы делают неправильные выводы. При этом расчет авторов книги заключается в том, что никто из читателей не будет утруждать себя проверкой правильной интерпретацией заимствованной информации. Но в том случае, если какой-то излишне дотошный читатель решит проверить корректность приведенных в книге фактов самостоятельно, то он с удивлением обнаружит, что источники, на которые ссылаются авторы книги, дают несколько иную картину произошедших событий, и отличаются от тех выводов, которые авторы книги предлагают своим читателям».

При помощи «информационной мешанины», на основе которой конспирологи делают свои работы, они маскируют свою неосведомленность и непрофессионализм. Несмотря на то, что подобное поведение сильно попахивает шарлатанством, оно, как правило, является отражением «информационной разрухи», которая накрепко засела в головах у конспирологов. Более того, когда во время дебатов профильных специалистов с конспирологами выяснялась полная несостоятельность последних, адепты теорий заговоров отметали доводы специалистов, как «несущественные замечания, не меняющих общую картину».

Несмотря на адептов различных теорий заговора, присутствующих практически в любом обществе, существует значительное количество авторов, которые проводят свои исследования по изучению общественных институтов в новаторском стиле, отличном от общепринятого, не впадая при этом в конспирологию. К такого рода исследованиям можно отнести работы социолога Чарльза Райта Миллса (Charles Wright Mills) из Колумбийского Университета, социолога Джорджа Уильяма Домхоффа (G. William Domhoff) из Калифорнийского Университета, и Холли Скляр. Новаторские работы, однако, не всегда встречают теплый прием у научного сообщества, исповедующего традиционные подходы к проведению исследований, и часто отвергаются, как несущие явные признаки теорий заговоров. Особенно это касается работ авторов, придерживающихся левых взглядов, которые критикуют общественные отношения, сложившиеся в Соединенных Штатах.

Исследования общественных институтов и структур власти, в отличном от общепринятых методов ключе, не всегда представляют собой развитие теорий заговора, но зато существует масса теорий заговора, которые «изучают» общественные институты и структуры власти с целью подтверждения существования глобальных заговоров против всего человечества. В качестве авторов таких работ можно назвать, как придерживающихся ультраправых взглядов Гари Аллена (Gary Allen), Энтони Саттона (Antony Sutton), Бо Гритца (Bo Gritz) и Юстаса Муллинса (Eustace Mullins), так и крайне левых – Дэвида Имори (David Emory), Джона Даджа (John Judge) и Дэнни Шеннона (Danny Sheehan) из некоммерческой организации Christic Institute. Многие работы Оливера Стоуна (Oliver Stone) содержат изрядную долю конспирологии, что начисто лишает их какой-нибудь ценности. Недавно вышедшая книга «Неудобная правда» (Dirty Truths) авторитетного исследователя Майкла Паренти (Michael Parenti) также не избежала влияния идей о наличии теорий заговора, что так же снижает качество анализа затронутых в книге проблем. На перечисленных авторах примеры использования тематики теорий заговора не заканчиваются, и существует целая плеяда исследователей, придерживающихся, как левых, так и правых взглядов, которые в своих работах активно используют тему теорий заговоров.

Вместо того, чтобы заниматься глубоким анализом социально-экономических отношений и социальных конфликтов, конспирологи, как правило, обвиняют в негативных событиях, происходящих в обществе, некие «тайны силы». Таким образом, наличие большого количества работ, в которых используется тематика теорий заговора, существенным образом снижает качество анализа общественных отношений и наносит вред работам авторов, которые рассматривают текущую ситуацию в стране и мире в своем собственном, новаторском, стиле, не впадая при этом в конспирологию. Можно утверждать, что работы адептов теорий заговора, представляют собой лишь жалкую пародию на серьезные исследования социально-экономических и общественных отношений, и мешают другим авторам доносить свою точку зрения до общественности. К примеру, утверждение о том, что клан Рокфеллеров контролирует мировую экономику и политику, что вообще-то требует серьезной координации действий и большого административного аппарата, сводится к бесконечным повторениям этого «факта», как непреложной истины. Как заметил по этому поводу один из критиков теорий заговора:

«Между работами, представляющих своим читателям серьезный и вдумчивый анализ социальных, политических и экономических конфликтов, и работами про «мировую закулису», жидомасонский заговор и «международную финансовую систему», лежит целая пропасть».

С учетом вышесказанного, необходимо понимать, что процесс определения достоверной информации о реальных заговорах от преувеличений, искажений и вымысла, которыми наполнены работы всех авторов теорий заговора, является серьезной проблемой для исследователей и журналистов. При этом насущной необходимостью профессионального сообщества является отделение работ авторов, проводящих свои исследования вне официального русла, от работ записных конспирологов.


В Соединенных Штатах исследования политических и социальных отношений с радикальных позиций были настолько маргинализированы, что это в итоге привело к тому, что в число «радикалов» попали граждане, придерживающиеся либеральных взглядов. Такое положение вещей со временем поставило вопрос о наличии связи между либерализмом и конспирологией, каким мы парадоксальным не казался этот вопрос. Объясняется это тем, что согласно общепринятой теории политического спектра теории заговора относятся к маргинальным течениям, к которым, соответственно, должны относиться и радикальные взгляды либералов. Общепринятая теория политического спектра, как правило, рассматривает только «крайне правые» и «крайне левые» взгляды, и это приводит к тому, что достаточное количество конспирологических взглядов выпадает из поля зрения общепринятой теории политического спектра.

Рассмотрим, к примеру, сообщение, написанное в ответ на публикацию выдержки из книги об убийстве Джона Кеннеди, которая приписывала вину за убийство Кеннеди некому «тайному Клубу, в который входят самые влиятельные и богатые граждане Соединенных Штатов», на одном из Интернет-форумов для социальных активистов:

«Американский народ слишком апатичен, чтобы принимать участие в политической жизни нашей страны в соответствие с демократическими принципами, заложенными Отцами Основателями. Американский народ давно утратил ту власть, которую он имел согласно нашей Конституции, и вместо этого получил власть олигархов – злых и жадных людей, главной движущей силой которых является невротическая жажда богатства и власти. Поэтому Джордж Буш – это только вершина айсберга, пораженной чумой Системы».

Если из приведенного выше сообщения выкинуть все «радикальные» термины, то мы получим весьма либеральную точку зрения. При этом сообщение не содержит и намека на анализ сложившейся в обществе ситуации, и лишь нападает на «невротическую жажду власти злых и жадных людей», противопоставляя им «утерявших свободу американцев». Автор сообщения как бы говорит своему читателю – «ах, если бы могли уничтожить в нашем обществе этих ненавистных олигархов, вместе с их закрытыми и тайными Клубами – вот тогда-то наша демократия начала бы работать правильным образом».

Точка зрения автора этого сообщения перекликается с тоном публикаций Christic Institute, в которых признавалась незаконность создания сети Иран-Контрас и звучали требования о «восстановлении американской демократии». Примерно такой же точки зрения придерживаются либеральные авторы, которые объясняют субсидирование Израиля со стороны Соединенных Штатов наличием влиятельного «сионистского лобби». Согласно точке зрения либералов «сионистское лобби» в США держит в своих руках избирательные фонды и средства массовой информации, что позволяет «сионистам» оказывать влияние на представителей законодательной и исполнительной власти. Такой подход по влиянию «сионистского лобби» на власти Соединенных Штатов не только играет на руку антисемитам, но еще и позволяет представить власти США в виде «жертвы тайных сионистских групп».

Подобные точки зрения, как правило, исходят из следующих ошибочных предположений: а) принципы американской демократии поражены «внешним влиянием»; б) происходящие негативные процессы в американском обществе представляют собой персонифицированный результат работы конкретных лиц или организацией, а не являются суммой действий всех структур власти и групп влияния американского общества. Существование таких точек зрения объясняется тем, что в либеральной среде широко распространены идеи индивидуализма (персонификация действий), патриотизма и ревизионизма.

Представители левых взглядов также подвержены различным теориям заговора, и их работы, как правило, не содержат идей религиозного фундаментализма, антисемитизма и социального дарвинизма, но и не предлагают ничего существенно нового. При этом одной из точек пересечения интересов «левых» и «правых» является теория противостояния элиты с гражданским обществом, и этот фактор нужно обязательно учитывать при анализе работа различных авторов.

Как отметил один из исследователей расистских группировок:

«Идеи активистов левых движений, таких как Александр Кокбурн (Alexander Cockburn), очень часто берутся на вооружение ультрапавыми группами типа Fully Informed Jury Association, и поэтому необходимо знать и понимать, что идеи расизма и антисемитизма могут принимать «безобидные» формы».

Даг Хенвунд (Doug Henwood), редактор нью-йоркской газеты Left Business Observer отмечает рост фашистских идей в мире, цитируя при этом работу Карла Поланьи (Karl Polanyi) «Великая трансформация» (Great Transformation) в которой перечислены признаки наступления фашизма в стране: «распространение нетрадиционных философских идей (например, арманизм), расистской этики, антикапиталистической демагогии, ортодоксальных взглядов на обменные курсы валют, критики сложившейся партийной системы и широкое неприятие существующего «режима». По этому поводу Хенвуд пишет следующее: «несмотря на то, что книга Поланьи вышла в 1944 году, она хорошо описывает сегодняшние реалии, когда немецкие скинхеды выступают против компании Кока-Кола, в перерыве между своими нападениями на выходцев из Турции и Мозамбика, а сверху на все это накладывается нигилистическое отрицание «системы», которое практически не оставляет надежд на проведение необходимых обществу изменений».

Радиоведущий Давид Барсамян (David Barsamian) в своих передачах на Alternative Radio проводит мысль о том, что авторы теорий заговоров занимаются отвлечением внимания граждан от действительно насущных общественных проблем. При этом Барсамян отмечает, что прогрессивные авторы не должны впадать в крайности, когда любая критика государственных властей принимается «на ура» и без должного анализа.

Барсамян аргументирует свою точку зрения тем, что некоторые представители левых движений были «загипнотизированы» такими демагогами, как Дэниэл Шихан (Daniel Sheehan) из Christic Institute. Такая демагогия, по мнения Барсамяна, отвлекает внимание общественности от реальных проблем, и переносит акценты на существование «тайных сил», «невидимых Картелей» - в общем, всего того, что предлагают своим адептам теории заговоров, пытаясь объяснить сложные процессы взаимодействия общественных институтов простыми словами.

При этом существуют различия между европейским и американским «правым популизмом», и это объясняется тем, что в Соединенных Штатах капитализм вырос не счет разрушения феодального общества, а за счет стремительных и дерзких колониальных захватов, возглавляемых, как правило, белыми англосаксами протестантского вероисповедания.

В Соединенных Штатах точка зрения «народных» (популистских») движений и партий берет свое начало в бесклассовости, социальной мобильности и либерализме американского общества, и это позволяет «популистам» атаковать сложившиеся в США элитные группы. В свою очередь, «белый национализм» (White nationalism) исходит из того, что Соединенные Штаты во время своего развития не сталкивались с пережитками феодального строя, и практически сразу же приняли либеральную модель построения общественных отношений и государственных институтов. Не последнюю роль в мировоззрении «белого национализма» играет желание восстановления кастовой системы (на основе расовой принадлежности), за счет которой белые выходцы из Европы находились на привилегированном положении.

Прогрессивные авторы, которые исследуют социальные и экономические проблемы, отличными от общепринятых методами, как правило, не впадают в конспирологию. Отказ от тематики теорий заговоров является важным шагом на пути к борьбе с правыми и фашистскими идеями. При этом необходимо доносить до граждан, что применение теорий заговоров и поиски «козла отпущения» не только мешают проведению реального анализа социальных конфликтов, но и позволяют маскировать фашистские идеи под видом «заботы о социальной справедливости» - темой, которой развивают представители левых движений. Подход с маскировкой фашистских идей не является каким-то отклонение от нормы, и это лишь тактический прием ультраправых, который представляет собой центральный элемент фашистских и полуфашистских политических движений и партий. Именно поэтому на самых ранних этапах зарождения фашистских и полуфашистских политических движений они имеют признаки, как правой, так и левой идеологии.

Увлечение конспирологией и теории заговоров означает пустую трату сил и времени, а в их основе лежит принцип поиска «козла отпущения», который полностью соответствует определенному мировоззрению и способу мышления. Поиски «козла отпущения» в Соединенных Штатах берут свои корни в расизме, антисемитизме, этноцентризме и ксенофобии. Таким образом, теории заговора и конспирология приводят к росту фанатизма и снижению уровня реального восприятия действительности, даже если это и не является основной целью распространения теорий. В периоды социально-экономических и политических кризисов теории заговора и конспирология способствуют распространению фашистских и полуфашистских движений и партий – это объясняется тем, что конспирология и теории заговора представляют собой идеальные инструментами по поиску «козла отпущения», канализации социального протеста и сплочения общества для борьбы со «скрытой угрозой». При этом фашистские и полуфашистские движения и партии для достижения своих целей не чураются использовать идеи социальной справедливости, которые обычно присущи представителям движений левого толка.


Книги по теме Апокалипсиса: Paul Boyer, When Time Shall Be No More: Prophecy Belief in Modern American Culture, (Cambridge, MA: Belknap/Harvard University Press, 1992); Charles B. Strozier, Apocalypse: On the Psychology of Fundamentalism in America, (Boston: Beacon Press, 1994); Stephen O’Leary, Arguing the Apocalypse: A Theory of Millennial Rhetoric, (New York: Oxford University Press, 1994); Robert Fuller, Naming the Antichrist: The History of an American Obsession, (New York: Oxford University Press, 1995); Philip Lamy, Millennium Rage: Survivalists, White Supremacists, and the Doomsday Prophecy, (New York: Plenum, 1996); Damian Thompson, The End of Time: Faith and Fear in the Shadow of the Millennium. (Great Britain: Sinclair-Stevenson, 1996); Richard K. Fenn, The End of Time: Religion, Ritual, and the Forging of the Soul, (Cleveland: Pilgrim Press, 1997).

Критика темы Апокалипсиса в теориях заговора: Gregory S. Camp, Selling Fear: Conspiracy Theories and End–Times Paranoia, (Grand Rapids, MI: Baker Books, 1997); Richard Abanes, End-Time Visions: The Road to Armageddon?, (New York: Four Walls Eight Windows, 1998); and Tom Sine, Cease Fire: Searching for Sanity in America’s Culture Wars, (Grand Rapids, MI: William B. Eerdmans, 1995).

Критика идей Апокалипсиса с позиции прогрессивных экспертов: Lee Quinby, Anti–Apocalypse: Exercise in Geneological Criticism, (Minneapolis: Univ. of MN Press, 1994).

Демонизация и Апокалипсис: Elaine Pagels, The Origin of Satan, (New York: Vintage, 1996); and Norman Cohn, Cosmos, Chaos and the World to Come: The Ancient Roots of Apocalyptic Faith, (New Haven: Yale University Press, 1993); James A. Aho, This Thing of Darkness: A Sociology of the Enemy, (Seattle: Univ. of Washington Press, 1994).

Слово "Апокалипсис" имеет греческое происхождение и означает "раскрытие тайной/скрытой информации о грядущих событиях" (в английском языке синонимом слова Апокалипсис является слово "Revelation"). Таким образом, слова "Апокалипсис", "Откровение" или "Пророчество" (Prophecy) - тесно связаны между собой и несут одинаковую смысловую нагрузку.
Подробно см: Tim LaHaye, Revelation: Illustrated and Made Plain, (Grand Rapids, MI: Zondervon, 1975). p. 9.

Салемская "охота на ведьм": Fuller, Naming the Antichrist, pp. 56–61, 63. Современные исследователи сходятся во мнении, что среди обвиняемых в колдовстве было непропорционально много женщин, и, как правило, в делах о колдовстве присутствовал экономический мотив - споры о наследстве, к примеру. См. Carol F. Karlsen, The Devil in the Shape of a Woman: Witchcraft in Colonial New England, (New York: W. W. Norton, 1998), pp. 46–116. Lamy, (1996), pp. 56-59.

Теории заговоров: Gerry O’Sullivan, “The Satanism Scare,” Postmodern Culture v.1 n.2 (January, 1991); Jeffrey Victor, “The Search for Scapegoat Deviants,” The Humanist, Sep. /Oct. 1992, pp. 10–13; Leonard Zeskind, “Some Ideas on Conspiracy Theories for a New Historical Period,” in Ward, ed., Conspiracies; Kathleen M. Blee, “Engendering Conspiracy: Women in Rightist Theories and Movements,” in Ward, Conspiracies; Evan Harrington, “Conspiracy Theories and Paranoia: Notes from a Mind–Control Conference,” Skeptical Inquirer, Sept./Oct. 1996, pp. 35–42; Kenneth S. Stern, “Militias and the Religious Right,” Freedom Writer, IFAS, October 1996; Robert M. Price, “Antichrist Superstar and the Paperback Apocalypse: Rapturous Fiction and Fictitious Rapture,” and Nicholas Stix “Apocalypse, Shmapocalypse: You Say You Want a Revolution,” in “On the Millennium,” Deolog, Feb. 1997, online, .

Boyer, When Time Shall Be No More, pp. 254-339; Strozier, Apocalypse, pp. 108-129; O’Leary, Arguing the Apocalypse, pp. 134-193; Fuller, Naming the Antichrist, pp.165-190; Sara Diamond, Not by Politics Alone: The Enduring Influence of the Christian Right, (New York: Guilford Press, 1998), pp. 197-215; Diamond, Spiritual Warfare: The Politics of the Christian Right, (Boston: South End Press, 1989), pp. 130-36; Diamond “Political Millennialism within the Evangelical Subculture.” in Charles B Strozier and Michael Flynn, The Year 2000: Essays on the End (New York: New York University Press, 1997); Fred Clarkson, Eternal Hostility: The Struggle Between Theocracy and Democracy, (Monroe, ME: Common Courage, 1997), pp. 125–138; Linda Kintz, Between Jesus and the Market: The Emotions that Matter in Right–Wing America, (Durham, NC: Duke University Press, 1997), pp. 8-9, 134-139, 266-267; Didi Herman, The Antigay Agenda: Orthodox Vision and the Christian Right, (Chicago: University of Chicago Press, 1997), pp. 19–24, 35–44, 125–128, 171–172

Richard Landes, “On Owls, Roosters, and Apocalyptic Time: A Historical Method for Reading a Refractory Documentation,” (Union Seminary Quarterly Review 49:1-2, 1996), pp. 165-185.

David G. Bromley, “Constructing Apocalypticism,” pp. 31-45; and, Catherine Wessinger, “Millennialism With and Without the Mayhem,” pp. 47-59; both in Thomas Robbins and Susan J. Palmer, eds., Millennium, Messiahs, and Mayhem: Contemporary Apocalyptic Movements, (New York: Routledge, 1997).
Norman Cohn, The Pursuit of the Millennium, (New York: Oxford University Press, 1970 {1957}).

Boyer, When Time Shall Be No More, pp. 80-85.

Thompson, The End of Time, p. 307.

Daniel Berrigan, Ezekiel: Vision in the Dust, (Maryknoll, NY: Orbis Books, 1997); Peter J. Gomes, The Good Book: Reading the Bible with Heart and Mind, (New York: William Morrow, 1996); Camp, Selling Fear.

Перевод статьи Rumor, Demonization, Scapegoating, Conspiracism, and Scare-Mongering are not Investigative Journalism