Уильям Эндрюс Кларк (Williams Andrews Clark) родился 8 января 1839 года в бревенчатой хижине в Пенсильвании. В детстве юный Уильям преуспевал в учебе. В 1856 году, в возрасте 17 лет, Кларк с семьей переехал в Айову, где преподавал в школе и изучал право.


Когда в 1861 году началась Гражданская война, Кларк отрекся от своего происхождения янки и вступил в ряды вооруженных сил Конфедерации. После недолгого пребывания в рядах Конфедерации Кларк покинул свой пост в 1862 году, чтобы последовать своему истинному призванию – горному делу. Кларк переехал в Колорадо, а затем в Монтану, где вместе со своими деловыми партнерами создал горнодобывающую компанию. Он добился успеха на ряде небольших медных участков, а затем вложил свои доходы в другие предприятия, которые использовал для построения горнодобывающей империи.


Одним из его успешных предприятий был «фирменный магазин». Доставляя продукты из Солт-Лейк-Сити (Salt Lake City) в отдаленный шахтерский городок Вирджиния-Сити (Virginia City), он обеспечивал шахтеров и их семьи необходимыми товарами – при реализации такой схемы Кларк продавал товары по завышенным ценам, получая при этом солидную прибыль. Когда месячная зарплата шахтера в 4 доллара считалась приличным доходом, Кларк продавал яйца по 3 доллара за дюжину. Но в шахтерских городках штата Монтана выбирать было не из чего, и шахтеры скрепя сердце платили Кларку запрашиваемую цену.


Со временем горнодобывающая империя Кларка разрослась и включала в себя камнедробилки и плавильные заводы, которые обрабатывали сырье, добываемое на шахтах. Владение активами привело к тому, что Кларк стал чрезвычайно богатым и влиятельным человеком в Монтане.


Когда Монтана получила статус штата, Кларк решил избираться на должность сенатора США. Баллотируясь как демократ, Кларк вел кампанию против кандидата от республиканцев и конкурента медного барона Маркуса Дейли (Marcus Daly). Каждый магнат пытался превзойти другого в попытке выиграть должность, подкупая политиков и газеты, чтобы манипулировать общественным мнением и писать скандальные, негативные истории о своём противнике.


Возможности Кларка были больше, и в 1899 году он «выиграл» место сенатора США от штата Монтана 4 декабря 1899 года, выложив более трехсот тысяч на взятки членам законодательного собрания штата. К несчастью для Кларка, в Вашингтоне пронюхали о тактике Кларка, и была принята резолюция об официальном отклонении его кандидатуры. Чтобы избежать наказания, Кларк подал в отставку 15 мая 1900 года, прежде чем Сенат успел принять резолюцию.


Не успокоившись, в 1901 году Кларк снова баллотировался на этот пост. На этот раз его кандидатура была прията – свою предвыборную кампанию он построил на работе с шахтерами, обещая местным профсоюзам восьмичасовой рабочий день и лучшие условия труда. Получив свое место, Кларк не выполнил своих обещаний.


Оказавшись на посту, Кларк руководствовался не столько желанием служить своим избирателям, сколько стремлением повысить эффективность и прибыльность своего бизнеса. Например, когда встал вопрос о создании Панамского канала, Кларк активно выступал за строительство альтернативного канала в Никарагуа, поскольку такой маршрут был бы более выгоден для его судоходных путей на Юго-Западе США.


Кларк не был популярен среди своих коллег в Вашингтоне. Они любили говорить о нем: «Если убрать усы и скандалы, то ничего не останется». Однако, несмотря на свою пресловутую жадность, медный барон, ставший сенатором, обладал удивительной способностью делать хорошие инвестиции.


В 1902 году, когда младший брат Кларка, Джеймс Кларк (J. Ross Clark), предложил построить железную дорогу из Солт-Лейк-Сити в Лос-Анджелес (Los Angeles), которая значительно сократила бы время транспортировки материалов с его шахт на заводы и верфи, Кларка заинтересовало это предложение. Обнаружение природных источников, которые могли обеспечить водой паровозы, курсирующие между двумя городами, убедило Кларка в том, что он нашел идеальное место для промежуточной станции: Лас-Вегас (Las Vegas).


Кларки договорились о разделе акций железной дороги Сан-Педро, Лос-Анджелес и Солт-Лейк с железнодорожным магнатом Эдвардом Гарриманом (Edward Henry Harriman). Джеймс Кларк получил контроль над железной дорогой, строительство которой было завершено в январе 1905 года, а для управления городом была создана компания Las Vegas Land and Water Company.


Затем Кларк занялся созданием города вокруг новой железнодорожной станции. 15 и 16 мая 1905 года 2 000 акров земли вокруг железнодорожного полотна были выставлены на продажу, причем в объявлениях обещалось возмещение стоимости проезда на обратном поезде для всех покупателей. В то утро компания Las Vegas Land and Water Company пообещала построить депо и железнодорожные ремонтные мастерские, чтобы обеспечить рабочие места. Кларк выставил на аукцион более 600 лотов – к концу торгов его прибыль составила почти 500 процентов. Аукцион положил начало тому, что однажды станет самым посещаемым местом в мире: родился город Лас-Вегас.


Создав железную дорогу и собрав кругленькую сумму, Кларк потерял интерес к городу. Он продолжал работать в качестве сенатора США от штата Монтана до 3 марта 1907 года, после чего вернулся к банковской, горнодобывающей и другой деятельности, поселившись до конца своих дней в особняке на Пятой авеню в Нью-Йорке. Имея более 100 комнат, мраморный камин шириной 15 футов и впечатляющую коллекцию предметов европейского искусства, дом Кларка стал известен как один из самых роскошных в стране.


5 февраля 1908 года в штате Невада был создан округ Кларк – размером примерно с Содружество Массачусетс, округ был назван именем Кларка в честь его участия в создании города. Уильям Кларк умер 2 марта 1925 года в возрасте восьмидесяти шести лет, оставив своим детям состояние, превышающее 200 миллионов долларов.

Отчаявшись привлечь людей в штат, законодатели Невады в 1931 году легализовали азартные игры. Несмотря на это, Лас-Вегас оставался пыльным городом салунов, полным мелких игорных заведений, а Гай Макафи (Guy McAfee) олицетворял собой владельца казино своего времени.

Макафи, известный в городе как «Капитан» (The Captain), в течение многих лет был командиром отдела по борьбе с преступностью департамента полиции Лос-Анджелеса. Возглавляя отдел нравов, Макафи одновременно вел прибыльную жизнь в подполье – владел салунами и борделями и имел связи с организованной преступностью.

В 1920-х и начале 30-х годов, пока его жена работала в качестве высокопоставленной голливудской сводни, Макафи управлял оживленной и прибыльной сетью игорных домов. Его связи с мафией и должность в полиции Лос-Анджелеса оказались бесценными, позволяя получать секретную информацию о рейдах, планируемых правоохранительными органами.


В конце 1930-х годов судья Флетчер Боурон (Judge Fletcher Bowron) был избран новым мэром Лос-Анджелеса. Боурон вел активную предвыборную кампанию, пообещав очистить преступный мир Лос-Анджелеса, процветавший в течение последних двух десятилетий. После своего избрания Боурон выполнил свои обещания и начал ликвидировать наркотические и игорные притоны, и дома терпимости, часть из которых контролировал Макафи.

Как только стало известно о масштабах вовлеченности Макафи в темные делишки, он был вынужден оставить свой пост и, столкнувшись с возможным судебным преследованием, бежать из города. Привлеченный близостью Лас-Вегаса к Лос-Анджелесу и его свободами, Макафи прибыл в Лас-Вегас в 1938 году.


Стремясь продолжить свою деловую карьеру, в следующем году Макафи купил клуб Pair-O-Dice на Шоссе 91 (Highway 91) у владельцев Фрэнка и Анджелины Детра (Frank and Angelina Detra). Джон Детра (John Detra), сын владельцев, вспоминает, что Аль Капоне (Al Capone) приезжал к его родителям, возможно, планируя наладить деятельность в Вегасе до того, как его посадили в тюрьму. Макафи переименовал купленное заведение в «Клуб 91» (91 Club), который позже станет частью отельного комплекса «Последний рубеж» (The Last Frontier) и, будучи оппортунистом, отложил торжественное открытие клуба, чтобы оно совпало с печально известным разводом Кларка Гейбла (Clark Gable) и Риа Лэнгем Кларк (Ria Langham Clark) в марте 1939 года. Привязка Макафи к огромному общественному резонансу, вызванному разводом Гейблов, стала переворотом в сфере связей с общественностью.

Макафи продолжал скупать активы в Лас-Вегасе, самым известным из которых, пожалуй, было его казино «Золотой самородок» (Golden Nugget). После завершения строительства в 1946 году «Золотой самородок» был назван самым большим казино в мире. В конце концов, «Золотой самородок» перешел в собственность известного игорного антрепренёра – Стива Винна (Steve Wynn).


Два самых долговечных наследия Макафи для Лас-Вегаса были сделаны не из кирпича и бетона, а скорее состояли из отвращения к налогам и ностальгии по дому. Макафи, вместе с другими владельцами курортов и клубов вдоль Шоссе 91, создал поселок под названием Парадайз (Paradise) – в знак уважения к клубу Макафи, чтобы обеспечить налоговое убежище для увеселительных учреждений, расположенных вдоль шоссе. Макафи назвал шоссе «Стрип» (The Strip), ссылаясь на знаменитую улицу Сансет Стрип (Sunset Strip) в Лос-Анджелесе, которое используется до сих пор.


Прибытие Макафи с подручными помогло Лас-Вегасу в развитии игорной экономики – Лас-Вегас позволил ему легально заниматься делами, за которые ему пришлось покинуть Лос-Анджелеса.

Некоторые жители Невады с тревогой думали о последствиях того, что он стал единственным штатом в стране, где разрешены азартные игры. Учитывая отсутствие природных ресурсов и довольно суровые погодные условия, многие жители Лас-Вегаса считали, что терять им особо нечего. Поощрение деятельности, которая ещё больше подрывала мнение американцев, было последним делом, которым они хотели бы заниматься, но без доходов, получаемых от азартных игр и связанного с ними бизнеса, город пришел бы в упадок. Вскоре жители Лас-Вегаса поняли, что азартные игры необходимы городу для выживания.

Злобный и безжалостный Бенджамин «Багси» Сигел (Bugsy Siegel) был одним из самых печально известных и страшных гангстеров своего времени. Бенджамин Сигельбаум (Benjamin Siegelbaum) родился в Бруклине 28 февраля 1906 года в семье еврейских иммигрантов из России. Бен был недоволен положением семьи и поклялся подняться над окружающей его нищетой. Он стремился к богатству, славе и власти, и к четырнадцати годам Бен Сигел, как его называли на улицах, уже основал свою собственную банду.


Используя новую тогда тактику, ставшую позднее известной под названием «рэкет», Сигел предложил «защищать» тележки и товары разносчиков от краж и вандализма в обмен на регулярную оплату своих «услуг». Ничего не подозревающие и не имеющие ни гроша в кармане владельцы тележек почти всегда отказывались от предложения Сигела, после чего, Сигел обливал тележки керосином, поджигал их и требовал оплаты. Не имея другого выбора, торговцы платили ему, попадая тем самым под «крышу» Сигела.


Члены банды прозвали Сигела «Багси» (Bugsy), ссылаясь на его печально известный жестокий нрав – он был «сумасшедшим клопом". Как вспоминал один из компаньонов Багси, «в гневе он был очень опасен». Хотя прозвище «Багси» воспринималось его товарищами по банде в качестве комплимента, оно напоминало Сигелу о бедной юности, которую старался забыть. Любой, кто называл его в лицо «Багси», рисковал получить телесные повреждения.


Будучи подростком, Сигел познакомился и заключил союз с будущим лидером Синдиката (Syndicate) Майером Лански (Meyer Lansky). Известные как под названием «Банда Багса и Майера», партеры вели свою «деятельность» в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена. Занимаясь в основном бутлегерством, банда Сигела и Лански в конце концов объединилась в Синдикат – слабо связанную организацию, объединявшую представителей различных национальных банд. Отдельная «правоохранительная» ветвь Синдиката была создана для совершения заказных убийств. Сигел был одним из основателей и действующих лиц «Корпорации убийств» (Murder, Incorporated). По некоторым оценкам, он убил более 30 человек, не считая тех, чьи убийства он организовал, или тех, кого он убил в тандеме с другими «исполнителями» Синдиката.


В 1929 году Сигел женился на Эсте Краковер (Esther Krakower), от которой у него родились две дочери. Однако Сигел был отъявленным бабником, и их брак в конечном итоге закончился разводом. В середине 1930-х годов, когда компания «Корпорации убийств» оказалась под следствием, Лански выслал Сигела из города. В Лос-Анджелесе он работал коллектором, собирая растущие доходы для Сидни Коршака (Sidney Korshak) из Чикаго. Он работал с телеграфными службами региона, а также с каналом Синдиката по торговле наркотиками через Мексику, и помогал налаживать работу подпольной службы сбора и перевода денежных средств Trans America Wire для Аль Капоне. К 1942 году операции Синдиката приносили им полмиллиона долларов в день.


Помимо работы на Лански в Южной Калифорнии, Сигел также преследовал свои мечты – он всегда хотел играть, и когда он приехал в Калифорнию, то встретился со своим другом детства из Бруклина – актером Джорджем Рафтом (George Raft), которым помог ему завести знакомства со многими известнейшими людьми Голливуда того времени. Актрисой Джин Харлоу (Jean Harlow) стала крестной матерью дочери Сигела Миллисент (Millicent) и часто устраивал пышные вечеринки в своем доме в Беверли-Хиллз.


Сигел был чрезвычайно озабочен показной стороной жизни – «Статус, это единственное, что имеет значение в жизни», заявил он однажды. «Статус. Без статуса и стиля человек – дешевка, и это вообще трудно назвать жизнью». Известный своей эпатажной одеждой, Сигел покупал самые дорогие, сшитые на заказ пиджаки и шелковые рубашки, которые только можно было купить за деньги. Его волосы, которые он смертельно боялся потерять, всегда были идеально уложены. По ночам Сигел пользовался кремами для лица, чтобы сохранить кожу подтянутой и сохранить молодость, и перепробовал все кремы и эликсиры на рынке для своих редеющих волос.


В начале 1940-х годов Лански начал понимать экономические возможности строительства в Лас-Вегасе, и послал Сигела осмотреть растущий город. Билли Уилкерсон (Billy Wilkerson), азартный игрок, пьяница, рассказчик, владелец ресторана Ciro's в Лос-Анджелесе и основатель газеты Hollywood Reporter, планировал построить новый курорт на Шоссе 91. Он отчаянно нуждался в деньгах, и Сигел, желая создать отель для Синдиката, взял на себя строительство отеля. Используя средства, собранные Синдикатом, Сигел создал отель, который абсолютно не походил на отели в стилистике Дикого Запада, распространённых в то время. Отель был спроектирован по образцу курортов в Гаване, в которые инвестировали Лански и Синдикат. Одержимость Сигела внешним видом распространялась и на строительство отеля – он постоянно совершенствовал чертежи отельного комплекса, добавляя дополнительные удобства, более дорогую мебель и даже отдельные канализационные трубы в каждый номер. Стремление Сигела к «статусу» не знало границ.


Однако вскоре выяснилось, что Сигелу не хватает деловой хватки Лански. Подрядчики, которых он нанял для строительства отеля, обманывали его, часто выставляя двойные счета за поставку материалов. Сочетание амбиций и деловой наивности Сигела привело к тому, что строительство сильно превысило бюджет и вылилось в 6 миллионов долларов. Поскольку расходы росли в геометрической прогрессии, боссы Сигела в Синдикате начало беспокоиться. Они заподозрили, что Сигел присваивает деньги, и начали оказывать на него давление. Но Сигел заверил их, что цена его отеля очень скоро компенсируется огромной прибылью, которая, как он ожидал, будет поступать. Экстравагантный отель был назван «Фламинго» (Flamingo) в честь Вирджинии Хилл (Virginia Hill) – женщины, с которой у Сигела были самые известные и продолжительные отношения.


После нескольких месяцев шумихи 26 декабря 1946 года состоялось торжественное открытие отеля – «Фламинго» ознаменовал собой перемены в заведениях Лас-Вегаса и вызвал немалый ажиотаж. После того как Сигел передал строительство Уилкерсону, отель был почти полностью профинансирован за счет денег Синдиката и крупного кредита от Continental Bank of Utah Уолтера Косгриффа (Walter Everett Cosgriff), а декор отеля кардинально отличался от тематики Старого Запада, преобладавшей в Лас-Вегасе в то время.


Но все, что могло пойти не так, пошло не так. Хотя Сигел зафрахтовал несколько частных самолетов, чтобы доставить своих голливудских друзей на гала-концерт, плохая погода заставила большинство звезд остаться дома. Многие номера были не достроены, что вынудило гостей ночевать в других местах. Хуже того, казино теряло деньги, и в течение первого месяца после открытия «Фламинго» закрылось. После того как Мейер Лански умолял разгневанных руководителей Синдиката дать его другу второй шанс, Сигелу дали несколько месяцев, чтобы отремонтировать «Фламинго» и выйти на прибыль. Заняв еще больше денег у коллег-мафиози и сделав ремонт, Сигел наконец вновь открыл «Фламинго» в марте 1947 года. Отчаянно нуждаясь в рекламе, Сигел нанял 34-летнего Хэнка Гринспуна (Hank Greenspun) для ведения колонки, которая, по сути, была колонкой для связей с общественностью под названием «Flamingo Chatter» в газете Las Vegas Review-Journal. К концу первого месяца работы отель наконец-то стал приносить прибыль.


Но для Сигела было уже слишком поздно – по слухам, он либо убил, либо был причастен к убийству Джеймса Рагана (James Ragan) – крупного подпольного воротилу игорного бизнеса, а затем попытался перенаправить средства убитого на покрытие своих расходов. 20 июня 1947 года неизвестный стрелок убил Сигела, когда тот сидел за чтением вечерней газеты в гостиной Вирджинии Хилл. Когда полиция прибыла в поместье Хилла, они обнаружили Сигела изрешеченным пулями, а его правый глаз лежал на расстоянии четырех метров от тела. Известие об убийстве Сигела привлекло к Лас-Вегасу внимание всей страны, поскольку фотографии его безжизненного тела появились на страницах газет по всей стране.


Через несколько минут после смерти Сигела лидеры Синдиката Дэйви Берман (Davey Berman), Гас Гринбаум (Gus Greenbaum) и Моррис Розен (Morris Rosen) взяли управление отелем и казино «Фламинго» на себя, а успех отеля подстегнул развитие Стрипа и привел к росту инвестиций Синдиката в казино-курорты Лас-Вегаса. В городе, который пожирал людей, смерть Сигела мало что значила.


Лестер Бинион (Lester Binion) родился в 1904 году в сельской местности Техаса, и Бенни, как его называли, с раннего возраста приобщился к миру азартных игр. В детстве Бенни был слишком болезненным, чтобы посещать школу, и никогда не получал формального образования. Он научился элементарным навыкам чтения только после пребывания в тюрьме в возрасте пятидесяти лет. Вместо этого, надеясь, что пребывание на свежем воздухе улучшит его здоровье, Бенни провел свое детство рядом с отцом, торговцем лошадьми, когда тот вел дела.


По линии отца Бенни получил образование в мире торговли лошадьми и азартных игр. Бенни стал посыльным и стал весьма искусным в торговле лошадьми. Когда они не занимались делами, торговцы проводили долгие часы в своих кемпингах за игрой в покер и другие карточные игры. Бинион наблюдал за торговцами и быстро перенял уловки игроков, навыки, которые впоследствии пригодились ему.


Применяя полученные в ходе этого обучения знания, к 1928 году, в возрасте 24 лет, Бинион переехал в Даллас, чтобы работать торговцем лошадьми. Бинион основал прибыльную лотерею (или «политику», как её тогда называли) и занялся бутлегерством. Он был хорошо известен тем, с какой свирепостью охранял свою империю. В 1930-х и 1940-х годах многие убийства в Далласе были приписаны Биниону. На протяжении почти последующих двух десятилетий Бинион создавал прибыльный подпольный бизнес, связавшись с видными политиками и членами Синдиката.


К 1946 году резко обострилась борьба между конкурирующими бандами Далласа, а политики, которые обеспечивали защиту, необходимую Биниону для ведения незаконных предприятий, больше не занимали свои посты. Бинион, которому было уже 42 года, почувствовал угрозу своему положению. Бинион пытался устранить конкурента по имени Герберт Ноубл (Herbert Noble), но потерпел неудачу. Столкнувшись с возможным преследованием со стороны властей или, что ещё хуже, членов конкурирующей банды, Бинион решил уехать из города. Как многие его коллеги по игорному бизнесу, Бинион набил чемоданы наличными и, взяв на буксир жену и пятерых детей, отправился в Лас-Вегас.


В августе 1951 года Бинион открыл собственное казино, Binion's Horseshoe Casino. В то время, когда другие казино Лас-Вегаса предлагали гостям роскошные, высококлассные условия проживания, «Подкова» была обычной забегаловкой. Но Бинион был успешным промоутером, и «Подкова» имела успех.

В ресторане «Подковы», где не было ничего лишнего, подавали чили, приготовленный по рецепту, который Бинион узнал в техасской тюрьме. Помимо собственной эстетики, «Подкова» отличалась от других казино своей политикой. Бинион, желая поощрить азартных игроков к расходам, предлагал гостям неограниченные объемы бесплатного алкоголя. Что самое удивительное для жителей Лас-Вегаса – «Подкова» прославилась тем, что принимала любые ставки, которые игрок ставил на стол.


В 1960-х годах владелец «Подковы» применил хитрый маркетинговый ход и разместил миллион долларов наличными в десятитысячных купюрах в стеклянной витрине в форме подковы. Неудивительно, что туристы стекались сюда, чтобы сфотографироваться перед витриной.


В своей белой шляпе Stetson и рубашках в ковбойском стиле Бенни Бинион казался специально созданным для темы Старого Запада. Вечно небритый, высокий, крепкий, Бинион по-прежнему сплевывал на пол, как будто это были опилки. Вместо пуговиц на его рубашке были настоящие золотые монеты, а любимым пальто была шкура буйвола. Хотя по федеральным правилам осужденным преступникам не разрешалось владеть огнестрельным оружием, Бинион всегда носил с собой хотя бы один пистолет, а в своей машине для гольфа он держал обрез.


Его «офисом» был отдельный кабинет в ресторане «Подкова», где он проводил деловые встречи, с политиками, с членами Синдиката или просто общался со своими гостями. Однажды, когда Биниона спросили, в чем секрет его бизнеса, он ответил: «Если хочешь разбогатеть, сделай так, чтобы маленькие люди чувствовали себя большими людьми – хорошая игра должна сопровождаться качественной, но дешёвой, едой и питьём. Вот и всё, сынок».

Прямолинейный и яркий характер Биниона привлекал к нему как туристов, так и жителей Лас-Вегаса. Но его общительность скрывала порочную черту. Игроки, пойманные на мошенничестве в «Подкове», часто подвергались физическому «наказанию». Одним из девизов Биниона было: «Убей первым». До приезда в Лас-Вегас он был дважды осужден за убийство. Он убивал людей при помощи посредников, а затем «убирал» посредников. Одной из жертв стал бывший агент ФБР Билл Коултер (Bill Coulter), которого Бинион взорвал на автостоянке в 1972 году, и это убийство до сих пор остается нераскрытым. У Биниона, как и у многих владельцев казино, были серьезные связи и обвинения против него так и не были выдвинуты.


Однако Биниону не удалось полностью уйти от закона. В 1954-1957 годах он отбывал срок в тюрьме Ливенворт за уклонение от уплаты налогов при проведении игорных операций в Техасе. Для финансирования своих безуспешных судебных тяжб, чтобы избежать тюрьмы, Бинион продал контрольный пакет акций «Подковы», временно потеряв право собственности на казино, сделавшим его знаменитым. Однако к 1964 году Бинион вышел из тюрьмы, и его семья вновь получила контроль над «Подковой». После тюремного заключения Биниону так и не выдали лицензию на игорную деятельность, но его сыновья, Джек и Тед, и его жена, Тедди Джейн (Teddy Jane), управляли казино, а он получал зарплату в качестве «консультанта».


Официально закончив свою деятельность в казино, Бинион, тем не менее, оставался крупным игроком в Лас-Вегасе. В 1970-х годах он помог организовать в Лас-Вегасе Национальное родео (National Finals Rodeo) и мировой турнир по покеру (World Series of Poker).


На Рождество 1989 года Бенни Бинион умер от сердечного приступа. Ему было восемьдесят шесть лет. Через дорогу от «Подковы» установлена бронзовая статуя Биниона, сидящего на лошади, его знаменитая шляпа, надвинутая на глаза, воздает должное тому, кто стал известен как «хитрый дед Фримонт-стрит».

В конце расследования, проведенного Специальным комитетом по расследованию организованной преступности (Special Committee to Investigate Organized Crime in Interstate Commerce), председатель сенатор Эстес Кефавер (Estes Kefauver) пришел к выводу, что в Америке существует «теневое правительство» (government within a government). На протяжении многих лет теневое правительство было известно под разными именами, наиболее точным, пожалуй, является «Синдикат» (The Syndicate).


Одна из крупнейших преступных организаций в Америке возникла из еврейских и итальянских банд, действовавших в Нью-Йорке. Молодые Майер Суховланский (Maier Suchowlansky) и Бенджамин Зигельбаум (Benjamin Siegelbaum), более известные как Мейер Лански (Meyer Lansky) и Бен «Багси» Сигел, были родом из Бруклина. Традиционными соперниками еврейских банд были итальянцы, которые создали «мафию» – самую могущественную преступную организацию в стране. Если итальянские и еврейские банды действовали независимо друг от друга и придерживались своих этнических корней, то Лански, Сигел и Сальваторе «Лаки» Лучано (Salvatore «Lucky» Luciano) были исключением. Эти влиятельные люди разного этнического происхождения основали многоэтническую банду за несколько лет до того, как «Сухой закон» положил начало интеграции организованной преступности. Лански, Сигел и Лучано создали банду «Багси – Мейера» в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена. К 1929 году они были одной из «Большой семерки» (The Big Seven) – самой крупной и влиятельной организации на северо-востоке США.


Хотя старые и устоявшиеся преступные группировки процветали, сохраняя этнически однородные банды, Лански, Сигел и Лучано рано поняли, что преодоление этнической разобщённости – новый способ формирования связей и аккумулирования ресурсов, необходимых для подрыва существующего порядка в преступном мире. Будущие мафиози завязали дружбу в эпоху, когда итальянские, ирландские и еврейские банды постоянно враждовали друг с другом.


Как и большинство гангстеров в начале XX века, банда Багси – Мейера зарабатыва на жизнь бутлегерством, грабежами, азартными играми и убийствами. Действия гангстеров стали более наглыми и вызывающими после принятия 18-й поправки в 1918 году. После введения запрета на производство, транспортировку и продажу алкогольных напитков банды получили возможность заручиться общественной поддержкой, поставляя спиртное посредством бутлегерства – поскольку многие американцы критиковали и осуждали запрет, они вольно или невольно поддерживали банды. Таким образом, введение «Сухого закона» послужил катализатором роста организованной преступности. Когда в 1933 году была принята 21-я поправка, отменявшая «Сухой закон», банда Багси – Мейера потеряла свой основной источник дохода. Однако в преддверии окончания действия «Сухого закона» члены некогда конкурирующих преступных группировок объединились в слабо связанную организацию под названием «Синдикат» (The Syndicate), а Лански и Лучано стали двумя боссами Синдиката.


«Синдикат» был создан, чтобы объединить некогда конкурирующие банды. Без прибылей, получаемых от черного рынка во время действия «Сухого закона», банды ослабли, и они больше не могли позволить себе междоусобные распри. Поэтому была создана «Комиссия» для раздела территорий и регулирования рынков. Каждая банда сохраняла определенную независимость в рамках «Синдиката», преследуя свои интересы и «профиль», такие как азартные игры, торговля наркотиками и проституция. Одной из банд стала «Корпорация убийств», специализировавшийся на «исполнении» решений «Синдиката».


После объединения банд мощь «Синдиката» значительно возросла. Когда Лаки Лучано был депортирован в Италию, он передал все свои обязанности Лански, который был известен как председатель правления Национального преступного синдиката (The Chairman of the Board of the National Crime Syndicate). Сигел создал опорный пункт «Синдиката» на быстро развивающемся американском Юго-Западе, где он организовал новые монополизированные игорные схемы и финансируемый «Синдикатом» отель-курорт «Фламинго», основанный в 1946 году.


После убийства Сигела, который однажды сказал о членах Синдиката: «Мы убиваем только друг друга», в 1947 году, Гас Гринбаум, Дейви Берман и Моррис Розен – три главных авторитета «Синдиката», взяли на себя управление «Фламинго». Успех казино и отеля побудил «Синдикат» инвестировать больше денег в строительство казино на Стрипе, и к 1950-м годам Стрип был усыпан отелями-казино, многие из которых, если не все, финансировались на деньги «Синдиката». С 1940-х по 1970-е годы Лас-Вегас состоялся в качестве Мекки для азартных граждан во многом благодаря мафии, которая не только финансировала развитие казино, но и использовала свой богатый опыт в области управления игорной индустрии. Казино, как правило, открывали люди с минимальным криминальным прошлым, либо совсем без криминальных записей, но за кулисами специальные люди («Miami hotel men») получали незадекларированные и, следовательно, не облагаемые налогом деньги от прибыли заведения. Будучи «председателем» синдиката, Лански был его бухгалтером и отвечал за сбор и последующее разделение прибыли.


В течение десятилетий ФБР во главе с директором Дж. Эдгаром Гувером (J. Edgar Hoover) категорически отрицало существование какой-либо подобной организации. Хотя многие люди знали о существовании «Синдиката», было трудно доказать что-либо. Кроме того, многие политики были в долгу перед членами «Синдиката», что ещё больше подрывало политическую волю к борьбе с мафией. Судьи и представители власти очень часто были так же связаны с организованной преступностью, как и бандиты, в отношении которых велось расследование.


У американского правительства были неоднозначные отношения с «Синдикатом». Управление стратегических служб (позднее – ЦРУ) фактически использовало «Синдикат» в ряде тайных операциях. Во время Второй мировой войны «Синдикат» помогал при вторжении на Сицилию и в защите восточного побережья от диверсий нацистов. Некоторые из крупных наркоторговцев «Синдиката» использовались в качестве информаторов и убийц во время холодной войны. Как описал отношения правительства с Лански один из чиновников Белого дома: «Правительство обратилось к «Синдикату», потому что бизнес давно занимался наймом головорезов для контроля над рабочими, и потому у правительства выбор был не слишком велик».


Во второй половине XX века влияние «Синдиката» распространилось не только на Лас-Вегас, но и на американское общество и промышленность в целом. Лас-Вегас и игорный бизнес выросли из этнических банд начала века, которые породили таких лидеров, как Мейер Лански, который однажды сказал, говоря о Синдикате: «Мы крупнее, чем U.S. Steel». Хотя существовало множество банд, враждовавших друг с другом, Лас-Вегас оставался местом, где банды из разных городов обретали власть, через контроль над отелями и казино. Параллельно с ростом «Синдиката» как корпорации происходило повсеместное развитие капитализма в стране. Хотя «Синдикат» и банды со всей страны удерживали контроль над казино Лас-Вегаса, к 1980-м годам рост капитализма привел к появлению новой силы в столице азартных игр: Уолл-стрит.

С 1950-х до начала 1960-х годов, в разгар экономического бума, происходившего в Америке, Лас-Вегас рос впечатляющими темпами – туристы ежегодно приносили городу около 200 миллионов долларов прибыли. Количество курортов на Стрипе быстро росло, и город провозгласил себя «столицей развлечений» (Entertainment Capital) Соединённых Штатов. Однако за пределами неонового сияния центра Лас-Вегаса широко была распространена расовая сегрегация.


С момента основания города и до начала Второй мировой войны афроамериканцы составляли незначительную часть населения Лас-Вегаса. Когда в 1943 году начал работать завод Basic Magnesium, Inc., афроамериканцы начали стекаться в Лас-Вегас со всей страны в поисках работы. К 1944 году в Лас-Вегасе проживало более 3, 000 афроамериканцев, тогда как всего за три года до этого их было 178. К 1955 году, когда индустрия развлечений Лас-Вегаса и количество связанных с ней рабочих мест увеличилось в геометрической прогрессии, в городе проживало более 15, 000 афроамериканцев.


Эти 15, 000 афроамериканцев, составлявшие 10 процентов всего населения города, были вынуждены жить в отдельном районе города под названием «Вестсайд» (Westside). Этот район, некогда принадлежавший Дж.Т. МакВильямсу (J.T. McWilliams) и был отделен от города железнодорожными путями. В конце 1950-х годов условия в районе не сильно изменились со времен МакВильямса, и территория в десять городских кварталов резко контрастировала с гламурными заведениями Стрипа. В Вестсайде не было ни водопровода, ни канализации, ни асфальтированных улиц. При всём при том – это был отельный город со своими церквями и школами, сформировавшимся средним классом, где люди заботились друг о друге и жили в достатке.


Афроамериканцам не разрешалось владеть или продавать предприятия, или дома за пределами Вестсайда. Они работали в основном на «подсобных работах» в казино или отелях в центре Лас-Вегаса – работах, которые обеспечивали функционирование Лас-Вегаса, но не требовали практически никаких контактов с клиентами и гостями. В других частях США афроамериканцам отказывали даже в такой работе. Тем не менее, даже в части развлечений представители афроамериканской общины Лас-Вегаса были сильно ограничены и не могли воспользоваться теми возможностями, которые предлагал город. Как и в большинстве других мест в США, казино запрещали афроамериканцам играть в азартные игры, посещать шоу и останавливаться в своих заведениях.


Подобное отношение к чернокожим создавало серьёзную дилемму для владельцев отелей и казино – многие из самых востребованных артистов шоу были афроамериканцами, в число которых входили Нэт Кинг Коул (Nat King Cole), Дина Вашингтон (Dinah Washington), Лина Хорн (Lena Mary Calhoun Horne) и Сэмми Дэвис младший (Sammy Davis Jr.). Однако из-за политики казино артисты сначала выступали на сцене, а затем их выпроваживали за дверь, вынуждая пользоваться гораздо менее комфортабельными номерами по ценам, которые зачастую в четыре раза превышали стоимость самых востребованных номеров.


Как однажды вспоминал Сэмми Дэвис младший: «В Вегасе в течение 20 минут наша кожа не имела цвета. Затем, как только мы сходили со сцены, мы снова становились цветными... Другие артисты могли играть в азартные игры или сидеть в холле, а мы должны были покидать казино или отель через кухню с мусором».


В мае 1955 года на южной границе Вестсайда Лас-Вегаса открылся отель-казино «Мулен Руж» (Moulin Rouge). При цене строительства в 3,5 миллиона долларов, комплекс, владельцем которого был боксер Джо Луис (Joe Louis), был построен для размещения афроамериканцев, которым было запрещено посещать заведения города. Помимо того, что «Мулен Руж» стал первым расово терпимым отелем-казино, он позволил афроамериканцам работать на более заметных, хорошо оплачиваемых должностях, таких как управляющий и крупье.


Пытаясь конкурировать с более заметными заведениями Лас-Вегаса, «Мулен Руж» добавил третье ночное шоу. Каждый вечер, когда артисты на Стрипе заканчивали свои выступление, они стекались в «Мулен Руж», чтобы продолжить свои выступления, приводя с собой публику. В декабре 1955 года «Мулен Руж» объявил о банкротстве, но успешный опыт заведения сыграл положительную роль в вопросе эмансипации цветного населения.


Афроамериканские артисты начали заявлять о своих правах всё чаще и отказываться выступать, если им не разрешат остаться на территории заведений после выступлений, а афроамериканцам не разрешат присутствовать в зале на их шоу. В начале 1960 года президент отделения Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения (National Association for the Advancement of Colored People, NAACP) в Лас-Вегасе, доктор Джеймс Макмиллан (Dr. James McMillan), поставил властям Лас-Вегаса ультиматум – Макмиллан пригрозил устроить общегородской протест, если город не проведет десегрегацию в течение тридцати дней после его заявления.


Хотя поначалу чиновники отказывались, вскоре они согласились встретиться с Макмилланом, так как боялись, что огласка, вызванная этой историей, повредит туристической индустрии Лас-Вегаса. 25 марта 1960 года, за день до запланированной акции протеста Макмиллана, члены NAACP встретились с мэром Лас-Вегаса и видными представителями бизнеса. На встрече при посредничестве редактора Хэнка Гринспуна (Hank Greenspun) группа выработала соглашение, которое отменяло все ограничения Джима Кроу (Jim Crow) и десегрегировало город – в результате соглашения, которое стало известно, как «Соглашение в «Мулен Руж» (Moulin Rouge Agreement), афроамериканцам теперь разрешалось играть в азартные игры, останавливаться в отелях и казино Лас-Вегаса, а также посещать увеселительные шоу.


Соглашение было заключено за несколько лет до масштабных выступлений в защиту прав цветного населения, но понадобилось ещё более десяти лет, прежде чем афроамериканцы смогли селиться за пределами Вестсайда. Скорость, с которой было заключено соглашение, стала доказательством того, что бесперебойная работа бизнеса была наиболее важным фактором для Лас-Вегаса.

В 1966 году в День благодарения в Лас-Вегас на частном поезде прибыл один из самых богатых людей в мире – Говард Хьюз (Howard Hughes). Его положили на носилки, посадили в фургон и доставили в гостиницу Desert Inn. Его друг Хэнк Гринспан (Hank Greenspun) забронировал два верхних этажа пентхауса отеля для Хьюза и его свиты, состоящей из мормонов, адвокатов и начальника его охраны – Роберта Махеу (Robert Maheu). В течение четырех лет Хьюз оставался в городе, ни разу не покидая своего номера. За эти четыре года Хьюз стал крупнейшим работодателем Невады, крупнейшим владельцем казино, крупнейшим владельцем недвижимости и крупнейшим владельцем горных разработок. Что ещё более важно для жителей Лас-Вегаса, присутствие Хьюза помогло смягчить образ Лас-Вегаса в глазах американской общественности, освободив место для корпоративной эры города.


Говард Робард Хьюз младший родился в 1905 году в Хьюстоне, штат Техас. Его семья стала необычайно богатой, когда его отец, Говард Хьюз старший, поучаствовал в патентовании особого сверла, изменившим нефтяную промышленность. Состояние, полученное от этого изобретения, было вложено в компанию Hughes Tool Company, акции которой принадлежали членам семьи Хьюзов. Хьюз старший умер, когда его сыну Хьюзу младшему, студенту Университета Райса (Rice University), было восемнадцать лет – таким образом, сын унаследовал многомилионное состояние отца. Питая отвращение к учёбе и желая выдвинуться на деловом поприще, Хьюз младший выкупил акции семейной компании у своих родственников.


Компания Hughes Tool Company послужила основой бизнес-империи Хьюза, который занимался съемками фильмов в Голливуде и авиацией. Хьюз младший создал компанию Hughes Aircraft для производства новых конструкций самолетов, и в качестве пилота побил рекорды скорости и разработал ряд трюков. Ему принадлежал контрольный пакет акций Trans World Airlines. В 1938 году Хьюз младший совершил самый быстрый кругосветный перелет. Считаясь «одним из величайших бизнесменов в истории», Хьюз младший пережил множество неудач в бизнесе, иногда теряя десятки миллионов долларов на одном неудачном предприятии. Во время Второй мировой войны он был одним из крупнейших военных подрядчиков в Америке, а затем растратил миллионы долларов на постройку самого большого самолета в истории, получившего название «Еловый гусь» (Hughes H-4 Hercules), совершившего всего один полет.


Хьюза связывали романтические отношения с такими актрисами, как Джин Харлоу (Jean Harlow), Кэтрин Хепберн (Katherine Hepburn), Джейн Рассел (Jane Russell) и Ава Гарднер (Ava Gardner). Благодаря славе, деньгам и хорошей внешности дважды разведенный Хьюз считался национальным героем и одним из самых видных женихов Голливуда.


Примечательно, что Хьюз младший, увлекаясь полетами на экспериментальных самолетах, пережил все аварии, вызванные этим увлечением. Самая серьезная авария произошла в 1946 году – во время испытаний самолета-фоторазведчика Хьюз влетел в жилой район Беверли-Хиллз. Многие предполагали, что он погибнет: почти все кости в его теле были сломаны. У него осталась грыжа межпозвоночных дисков, из-за которой он постоянно испытывал мучительную боль. Морфий, который прописали Хьюзу, чтобы помочь ему справиться с болью, стал зависимостью на всю оставшуюся жизнь.


К тому времени, когда Хьюз приехал в Лас-Вегас в 1966 году, он уже восемь лет находился в изоляции. Измученный наркотической зависимостью и проблемами, Хьюз был печально известен своей уединенностью, а единственные его фотографии были сделаны несколькими годами ранее. Он был истощен – при росте 1,82 метра он весил около 55 килограммов. Его нестриженые ногти закручивались в спираль, а длинные седые волосы свисали до плеч. Несмотря на сильный страх перед микробами, он ни разу не позволил домработницам Desert Inn убраться в своей комнате. В течение четырех лет он оставался в своей спальне практически голым, ведя переговоры о покупках и деловых сделках при задернутых шторах и заклеенных скотчем окнах и дверях.


Хьюзу жил в Вегасе до 1967 года, пока совладелец Desert Inn Мо Далитц (Moe Dalitz) не дал понять Хьюзу, что ему нужно съехать из отеля, поскольку его свита занимает ценные номера. Вместо этого Хьюз решил купить Desert Inn за 6,2 миллиона долларов наличными и 7 миллионов долларов в виде кредитов. Когда Хьюз отказался выступать перед публикой, чтобы подать заявление на получение лицензии на игорный бизнес, губернатор штата Невада Пол Лаксалт (Paul Laxalt) помог ему получить лицензию, выступив от его имени. Чиновники штата выполнили просьбу Лаксалта, понимая, что богатство, слава и доброе имя Хьюза пойдут на пользу Неваде. Вскоре законодательное собрание Невады приняло закон о корпоративных азартных играх, проложив путь для корпораций, чтобы обойти финансовые проверки, необходимые для владения казино.


Когда Хьюз узнал о потенциальной прибыли Desert Inn, он твердо решил стать владельцем как можно большего количества увеселительных заведений Лас-Вегаса. Махеу вспоминает, как Хьюз спрашивал: «Сколько ещё объектов можно купить?». Хьюз купил Frontier, Sands, Castaways, Landmark, Silver Slipper, аэропорт Северного Лас-Вегаса, Alamo Airways и тысячи акров незастроенной земли – только за один год Хьюз потратил более 65 миллионов долларов. Хьюз окончательно остановился, когда в 1968 году попытался купить казино Stardust. В то время Хьюз контролировал треть доходов, получаемых всеми казино на Стрипе, и Министерство юстиции США подало против Хьюза иск о монополии.


Пока Хьюз занимался скупкой казино, политики Лас-Вегаса представляли Хьюза в качестве силы, изгоняющей организованную преступность из города, а простые американцы, считавшие Хьюза национальным героем, увидели Лас-Вегас в другом свете. Но ни Хьюз, никто-либо из его организации не знали, как управлять казино. В результате многие из прежних сотрудников казино, менеджеры среднего звена и бандиты, имевшие связи с Синдикатом, сохранили свои рабочие места – они продолжали обманывать как налоговую службу, так и Хьюза. В результате Хьюз потерял огромные суммы инвестиций. Он осознал масштабы обмана летом 1970 года, когда ему сообщили, что менее чем за четыре года из его прибылей было украдено около 50 миллионов долларов – только за первые шесть месяцев 1970 года Хьюз потерял 6,8 миллиона долларов.


Понеся огромные убытки и основательно подорвав и без того шаткое здоровье – Хьюз покинул Лас-Вегас в День благодарения 1970 года – спустя ровно четыре года после своего прибытия в город. Его вынесли на носилках по пожарной лестнице отеля Desert Inn, посадили на частный самолет на базе ВВС Неллис (Nellis Air Force Base) и отправили на Багамы. Он никогда больше не возвращался в Лас-Вегас и умер в апреле 1976 года в возрасте 70 лет. Несмотря на то, что за четыре года своего пребывания в Лас-Вегасе он ни разу не вышел за пределы отеля Desert Inn, присутствие Хьюза оказало глубокое влияние на город и изменил общественный имидж города.


Любимый американцами за свою смелость и привлекательную внешность, Хьюз привнёс в Лас-Вегас новую и столь необходимую ауру респектабельности, гламура и благородства. Его славили как человека, который помог вырвать Лас-Вегас из лап организованной преступности, легализовав  Лас-Вегас в качестве легитимного места для ведения бизнеса в сфере азартных игр и развлечений – в течение двух лет в Лас-Вегасе появились первые корпорации.

Герман «Хэнк» Милтон Гринспун (Herman «Hank» Milton Greenspun) родился 27 августа 1909 года в Бруклине, Нью-Йорк, и вырос в бедном районе Нью-Хейвен (New Haven). Отец Гринспуна –набожный ученый-талмудист, привил сыну уважение к еврейскому наследию, которое тот пронёс через всю свою жизнь. Его мать, которая держала семейный магазин и одно время занималась бутлегерством, научила Гринспуна постоять за себя.


Однажды в детстве Гринспуна оскорбили антисемитскими ругательствами, когда он пришел за деньгами к покупателю и когда сын вернулся домой без денег, мать отвела его обратно к обидчику и надавала тому несколько пощечин, а Гринспун ударил его ногой по голени. В следующий раз, когда Гринспун пришел за деньгами, сосед оплатил счет без каких-либо возражений. Как позже вспоминал Гринспун, «тот случай преподал мне урок, который я никогда не забуду – трусы стараются не связываться с людьми, которые могут дать сдачи».


В школе Гринспун изучал право, а затем стал адвокатом по уголовным делам. Ему не сильно нравилось защищать людей, которых он считал виновными, и вскоре он оставил юридическую практику, чтобы заняться бизнесом. В 1938 году Гринспун основал компанию Vulcan Steel и успешно управлял ею в течение двух лет, после чего, благодаря политическим связям, получил два контракта с Морским министерством (United States Maritime Commission, MARCOM). За изготовление двигателей для корабля Liberty Ship министерство заплатила Vulcan Steel около 15 миллионов долларов.


Во время Второй мировой войны Гринспун был призван в армию, где заинтересовался журналистикой, работая в военной газете. Его служба была довольно успешной – он дослужился до звания капитана, четыре раза был награжден медалями, получил персональную благодарность от генерала Эйзенхауэра и французский орден «Военный крест» (Croix de Guerre). Когда война закончилась, Гринспун переехал в Нью-Йорк, чтобы вернуться к юридической практике. Но в 1946 году друг по имени Джо Смут (Joe Smoot) убедил Гринспуна поехать в Лас-Вегас, где Смут надеялся заняться ипподромом. Гринспун, воодушевленный потенциальным новым деловым предприятием, поехал в Лас-Вегас вместе со Смутом и этот город стал его домом на всю оставшуюся жизнь.


Оказавшись в Лас-Вегасе, Гринспун начал издавать журнал – небольшой путеводитель по развлечениям, выходивший два раза в месяц под названием Las Vegas Life, но издание оказалось убытчным. Затем, в марте 1947 года, когда ему было 34 года, Гринспун был нанят «Багс» Сигелом для создания шумихи по поводу повторного открытия казино «Фламинго». Гринспуну нужны были деньги, а Сигел отчаянно нуждался в положительных публикациях в прессе. Нанявшись к Сигелу, Гринспун получил признание, ведя еженедельную колонку в Las Vegas Review-Journal. Колонка под названием «Болтовня Фламинго» по сути была рекламой отеля Сигела. Гринспун вел колонку в течение трех месяцев, а затем уволился в июне 1947 года после убийства Сигела.


Через несколько месяцев после смерти Сигела Гринспун, который с детства трепетно относился к своему еврейскому наследию, вступил в еврейскую организацию «Хагана» (Haganah), которая вела в то время борьбу за создание государства Израиль. Гринспун покупал оружие по всему миру и контрабандой доставлял его членам «Хаганы». Вскоре его деятельность была раскрыта, и в 1950 году он был оштрафован на 10 000 долларов за нарушение Закона о нейтралитете (Neutrality Act). Хотя его могли приговорить к тюремному заключению, судья, рассматривавший дело, сославшись на «благородные мотивы» Гринспуна, не стал отправлять его в тюрьму.


В том же году Гринспун приобрел за 104 000 долларов непопулярную газету, выходившей дополнением к Las Vegas Review-Journal. Он назвал газету Las Vegas Sun, и перевел её на ежедневный выпуск. В Лас-Вегасе пресса использовалась для оказания влияния на общественное мнение, и власть прессы уступала только власти денег. В газете Las Vegas Sun Гринспун вскоре приобрел политическую власть, особенно благодаря своей колонке «Общественная позиция». В своей колонке он нападал на политиков и известных жителей Лас-Вегаса, которые, по мнению Гринспуна, имели корыстные интересы и «неблагородные мотивы». Используя агрессивную тактику, которой он научился в детстве, колонка Гринспуна вскоре стала печально известна своим влечением на политическую атмосферу города.


Одним из политиков, которого часто критиковали в колонке Гринспуна, был сенатор от штата Невада Пэт Маккарран (Pat McCarran). Маккарран приобрел огромную политическую власть и установил множество связей – наиболее важной, по мнению Гринспуна, была связь с конкурентом его газеты Sun – Las Vegas Review-Journal. Гринспун также выступал против антисемитизма Маккаррана и его связи с сенатором Джозефом Маккарти (Joseph McCarthy), называя Маккарти «педиком, прославившим Милуоки». В какой-то момент одна из пубикаций Гринспуна послужила предлогом к обвинению в «убийстве или покушению» на Маккарти, но он был оправдан.


Хотя он нападал на политиков, у Гринспуна были собственные политические амбиции, а за время своей работы в Лас-Вегасе Гринспун помог основать крупную газету, кабельную сеть и две вещательные станции. Одна из них, станция KLAS-TV, филиал CBS, была продана Говарду Хьюзу в конце 1960-х годов, когда Хьюз захотел выбирать ночные программы по своему вкусу. В 1961 году президент Джон Ф. Кеннеди (John F. Kennedy) помиловал Гринспуна, осужденного за уголовное преступление, что позволило Гринспуну баллотировался на пост губернатора штата Невада в следующем году, но он проиграл гонку мэру Лас-Вегаса Орану Грэгсону (Oran Gragson), выдвинутого Республиканской партией.


Гринспун помог Лас-Вегасу своим участием в некоторых важных событиях в истории города. Он выступил в качестве посредника в соглашении Moulin Rouge Agreement, предусматривающее десегрегацию Лас-Вегаса. Он также помогал Хьюзу во время его четырехлетнего пребывания в Лас-Вегасе, обеспечивая его апартаменты в Desert Inn, а позже помогая ему вести переговоры о покупке Desert Inn у совладельца Мо Далитца.


В ноябре 1963 года пожар охватил штаб-квартиру Sun, включая производственный цех и офисы, но даже несмотря на огромные потери, Гринспун оставался влиятельной фигурой в Лас-Вегасе в течение последующих двадцати лет. В 1950-х годах профсоюзное движение «Teamsters» предприняло попытку подкупа и одолжило Гринспуну средства на покупку поля для гольфа, на которые он также прикупил землю, позже ставшей Грин Вэлли (Green Valley) – одним из лучших пригородов региона. Гринспун умер от рака в июле 1989 года.

После десятилетий сомнений и «ничегонеделанья» в 1950 году Сенат США начал расследование организованной преступности – был сформирован Специальный комитет Сената США по расследованию организованной преступности (United States Senate Special Committee to Investigate Crime in Interstate Commerce), который возглавил сенатор от демократической партии Эстес Кефаувер (Estes Kefauver).


Во время первичной оценки размаха организованной преступности в Америке «Комитет Кефовера» (Kefauver Committee), как он стал широко известен, за пятнадцать месяцев опросил сотни свидетелей в четырнадцати городах.


Занимаясь проблемой организованной преступности, Кефовер, будучи политическим оппортунистом, в надежде получить известность и поддержку в преддверии президентских выборов 1952 года, добился создания Комитета – его желание получить известность было удовлетворено благодаря прямой трансляции слушаний Комитета.


Хотя заседания Комитета были закрыты для прессы, большая часть слушаний транслировалась по национальному телевидению, и более 30 миллионов американцев смотрели, как Кефовер с коллегами допрашивали некоторых из самых известных криминальных авторитетов страны.


Статья в журнале «Лайф» (Life Magazine) так описывала общественные настроения: «Улицы внезапно опустели, а люди в домах, в гостиницах, тавернах, клубах, классах и офисах прильнули к телевизорам, на экранах которых показывали допросы лидеров преступного мира».


По мере того, как Комитет объезжал крупные города по всей стране, американцы все больше воспринимали Кефовера в качестве национального героя, ведущего крестовый поход против преступности. Перед каждой сессией сенатор с коллегами давали пресс-конференции и довольно часто Комитет делал продуманные перерывы между слушаниями показаний, чтобы успеть провести конференции до того, как они попадут в вечерние выпуски газет. Неудивительно, что Кефоувер быстро набирал популярность в стране.


В то время как Кефовер получал всё большую общественную поддержку, операторы казино в Лас-Вегасе, предвидя скорое появление Комитета в городе, начали волноваться. Владельцы казино знали, что, несмотря на свои связи, они находятся в уязвимом положении – один из членов Синдиката вспоминал: «Мы только-только успокоились насчёт того, что больше не потребуется кого-то подкупать, по крайней мере, в Неваде, как тут появляется это Кефовер».


15 ноября 1950 года Кефовер с коллегами прибыли в Лас-Вегас. Комитет уже проводил слушания в течение пяти месяцев, и служащие смертельно устали. Многие из высокопоставленных владельцев казино, получивших повестки в комитет, например, Мо Далитц, уехали из города. Кефовер и его Комитет опросили только шесть свидетелей, от показаний которых не было особой пользы – такой сценарий повторялся на протяжении всех слушаний: расследователями пришлось выслушивать только уклончивые ответы и категорические отрицания.


После двух часов опроса свидетелей Комитет взял перерыв для посещения дамбы Гувера (Boulder Dam). Вернувшись из поездки на дамбу, они продолжили слушания еще некоторое время, после чего провели пресс-конференцию и объявили о завершении расследования в Лас-Вегасе. В целом, слушания длились всего один день.


Для жителей Лас-Вегаса слушания Комитета вызвали одновременное облегчение и разочарование. Статья о слушаниях в газете Las Vegas Review-Journal начиналась так: «Комитет Сената США по расследованию организованной преступности вихрем ворвался в город, и, подняв много пыли, исчез, вызвав недоумение среди видных жителей города».


Кефовер c коллегами обнаружили, что отношения между политиками, властями и организованной преступностью были не такими однозначными, как предполагалось ранее. На протяжении десятилетий Правительство США и Синдикат поддерживали взаимовыгодные отношения, а члены Синдиката выступали в качестве крупных доноров политических кампаний. Многие видные политики того времени, даже те, кто публично приветствовал усилия Кефовера, имели тесные, хотя и тайные, связи с членами Синдиката. Известно, что сам Кефовер увлекался азартными играми, а член комитета Герберт О'Конор (Herbert O'Conor), по слухам, был связан с организованной преступностью.


Итоговый отчет Комитета Кефовера составил более 11, 000 страниц, из которых только четыре страницы относились к Лас-Вегасу. Хотя комитет представил ограниченный объём новой информации о Лас-Вегасе, Кефаувер сделал несколько общих замечаний о городе. «Азартные игры – аморальны, и не привносят ничего полезного для общества и страны», прокомментировал заключение сенатор.


Принимая во внимание неспособность властей Лас-Вегаса к обузданию организованной преступности, Кефовер предложил федеральному правительству ввести 10-процентный налог на все азартные игры. Но такое предложение было бы катастрофическим для Лас-Вегаса, и сенатор Пэт Маккарран горячо и успешно выступал против предложения Кефовера.


Однако, оказавшись между молотом и наковальней, власти Невады в конце концов были вынуждены предпринять шаги по введению надзора за игорным бизнесом. В 1955 году в целях фильтрации представителей организованной преступности штат потребовал, чтобы любой владелец казино получал лицензию от Совета по азартным играм, но невольно это здравое требование властей штата лишь укрепил организованную преступность. Требование исключало корпорации, представлявших интересы тысяч акционеров – «владельцев», делая личные (и в основном незаконные) состояния единственными вариантом получения «быстрых денег» – таково было наследие Кефовера. Позже в Неваде был создан Совет по контролю за азартными играми (Gaming Control Board), который принял более строгие законы, пытаясь отсеять представителей организованной преступности, претендующих на получение лицензии. В 1960 году Совет по контролю за игорным бизнесом опубликовал «Черную книгу» (The Black Book), официально озаглавленную «Список нежелательных лиц» (A List of Excluded Persons), запретив известным представителям преступного мира посещать казино.


В результате слушаний Кефовер приобрел национальную известность и популярность – он попал на обложку журнала «Тайм» и стал одним из авторов книги «Преступность в Америке» (Crime in America), посвященной расследованию. В 1952 и 1956 годах Кефаувер баллотировался в президенты, но не добился успеха в борьбе за номинацию от демократической партии. Однако на последних выборах он был выдвинут в качестве помощника кандидата в президенты от демократов Адлая Стивенсона (Adlai Stevenson). Кефовер умер 10 августа 1963 года, через два дня после обширного сердечного приступа на заседании Сената.

Хотя работа Комитета Кефовера по-новому поставила вопрос организованной преступности в национальную повестку, заставив ФБР и федеральное правительство публично признать существование организованной преступности, сами слушания лишь незначительно повлияли на деятельность Синдиката. На самом деле, слушания убедили преступников в том, что они «находятся над законом» – комитет Сената лишь посетил город, но ничего страшного не произошло, а организованная преступность обрела второе дыхание в Лас-Вегасе, поскольку в Неваду хлынула очередная волна преступников, искавших убежища после изгнания из родных штатов. Синдикат удерживал контроль над Лас-Вегасом ещё в течение двадцати лет после завершения слушаний Кефовера.

Патрик Маккарран (1876-1954)

Патрик Энтони Маккарран (Patrick Anthony McCarran), чья политическая карьера продолжалась более пятидесяти лет, был самым влиятельным политиком Невады своего времени. Он родился в 1876 году в Рино (Reno) в семье ирландских иммигрантов и вырос на ранчо. Маккарран начал учиться лишь в десять лет, а во время учебы в Университете Невады (The University of Nevada) отец Маккаррана получил травму, и Маккаррану пришлось бросил колледж, чтобы помогать на ранчо. Маккарран изучал право во время выпаса скота. Заручившись поддержкой Уильяма Шарона (William Sharon) – политика из Невады, Маккарран решил баллотироваться в законодательное собрание Невады.


Маккарран баллотировался от популистской фракции «Серебряных демократов» (Silver-Democrat party). Отстаивая необходимость восьмичасового рабочего дня и профсоюзов, одним из самых сильных аргументов Маккаррана была атака на магната Джорджа Уингфилда (George Wingfield) – республиканца, создавшего мощный политический фонд. Маккарран в итоге получил место в законодательном собрании штата Невада в 1902 году. Пробыв конгрессменом всего один срок, Маккарран безуспешно баллотировался в Сенат штата.


После поражения Маккарран вернулся к разведению овец со своей женой и пятью детьми и подготовке к предстоящему экзамену на адвоката. После получения лицензии Маккарран стал окружным прокурором Тонопы (Tonopah). Он пользовался популярностью среди жителей Невады за свои популистские взгляды, а в политических кругах он стал известен как «опасный радикал» (dangerous radical), после того как в 1907 году встал на сторону шахтеров, бастовавших в Голдфилде (Goldfield).


В 1912 году Маккарран получил место в Верховном суде штата Невада (Nevada State Supreme Court). Рассматривая должность в качестве ступеньки на лестнице к политической власти, Маккарран провел ещё одну неудачную политическую кампанию, на этот раз в Сенат США в 1916 году, на платформе, поддерживающей движение за избирательное право женщин. После проигрыша на выборах в Верховный суд штата Невада в 1918 году Маккарран на некоторое время оставил политику и вернулся к практике адвоката по уголовным делам ещё на двенадцать лет. Историк Хэл Ротман (Hal Rothman) считает, что одной из причин возвращения домой на ранчо стало поражение в пьяной драке с коллегой-политиком Ки Питтманом (Key Pittman) в Рино. Вернувшись домой, Маккарран сделал впечатляющую карьеру, защищая преступников – он часто сочувствовал преступникам и называл грех «естественной частью человеческой природы».


Наконец, в 1932 году в возрасте пятидесяти шести лет Маккарран выиграл выборы в Сенат Соединенных Штатов. Несмотря на то, что он был демократом, он решительно выступал против подходов по формированию Верховного суда Рузвельтом и некоторых программ «Нового курса» (New Deal) – общественность с одобрением отнеслась к независимости Маккаррана от политических партий. Журнал Collier's назвал его «представителем масс, а не классов». В 1944 году он приобрел огромную политическую власть в качестве председателя судебного комитета Сената (Senate Judiciary Committee).


Маккарран оказал большое влияние на развитие Лас-Вегаса. В середине 1940-х годов он помогал поставлять строительные материалы «Багси» Сигелу и Синдикату для строительства казино «Фламинго», а в 1950 году боролся против Комитета Кефавера и, в частности, против предложения комитета о повышении федеральных налогов на азартные игры, утверждая, что в случае введения налогов «огни Лас-Вегаса станут символом бедствия».


К 1946 году Маккарран, будучи членом подкомитета по внутренней безопасности Сената, стал близким политическим союзником директора ФБР Дж. Эдгара Гувера и сенатора Джозефа Маккарти. Его антисемитская позиция вызвала нападки на него в некоторых невадских изданиях, в частности, в газете The Las Vegas Sun. Тем не менее, Маккарран заручился поддержкой значительного числа союзников в своем родном штате, чтобы обеспечить себе переизбрание. Он продавил выдачу кредитов жителям Невады для оплаты обучения в юридической школе – эти невадцы, прозванные «подручными Маккаррана», вернулись в Неваду с дипломами юристов и вскоре стали администраторами, политиками, адвокатами и судьями. В обмен на выданные кредиты Маккарран рассчитывал на их общественную поддержку. Хотя за несколько лет до этого он выступал против политического босса Уингфилда, Маккарран обзавелся собственными связями и стал одним из самых влиятельных политиков в истории Невады. Недоброжелатели называли методы Маккаррана и его подручных не иначе, как «свиным хлевом».


Маккарран был влиятельным политическим посредником в Вашингтоне. Он упорно лоббировал привлечение новых предприятий и отраслей промышленности в южную Неваду. Авиация была одной из самых привлекательных для него отраслей, и он лоббировал строительство базы ВВС Неллис, а главный аэропорт Лас-Вегаса был назван Международным аэропортом Маккарран (McCarran International Airport). Федеральное правительство контролирует более 90 процентов земель Невады, и Маккарран всеми силами помогал штату привлекать дополнительное федеральное финансирование. Отметив, как Невада выиграла от федеральных проектов общественных работ, Маккарран настаивал на привлечении дополнительного финансирования. «Граждане Невады заслуживает самого лучшего», прокомментировал он свою деятельность. Он также выступал за принятие в Неваде антипрофсоюзного закона. К концу своей карьеры Маккарран страдал от множества проблем со здоровьем – из-за язвы он годами не мог есть ничего, кроме детского питания. Наконец, в 1954 году, сразу после окончания эмоциональной антикоммунистической речи, Маккарран перенес обширный инсульт и умер прямо на сцене.

Он был влиятельным человеком в Неваде и в Вашингтоне – одним он запомнился в качестве политического манипулятора, другим – как защитника штата и «американского образа жизни».

Лас-Вегас славится своими креативными световыми рекламными вывесками, для работы которых использовались миллионы лампочек и 24 000 километров неоновых трубок, которых хватило бы, чтобы пять раз пересечь Соединенные Штаты от побережья до побережья. Действительно, сияние города настолько мощное, что его видно даже из космоса.


В таком месте, как Лас-Вегас, наследие прошлых времен находится в бесконечном процессе обновления, регулярно сносится и взрывается, а знаменитые рекламные вывески, как правило, существуют недолго. Город и вкусы его жителей меняются, и световые рекламы, которые выглядят устаревшими, заменяются новыми, более яркими. Такие любимые ностальгические вывески, как Hacienda Horse and Rider и оригинальная вывеска отеля Stardust, уже снесены. В 1996 году был открыт Музей рекламы Лас-Вегаса (Las Vegas Neon Museum), где хранятся старые вывески – участок площадью в полтора гектара, известного как «Кладбище» (The Boneyard), служит последним пристанищем для сотен вывесок, которые когда-то освещали Лас-Вегас.


Некоторые рекламные знаки, однако, выдержали испытание временем, а один знак, в частности, стал иконой Лас-Вегаса. Рекламный знак «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас» (Welcome to Fabulous Las Vegas) остается на своем месте с 1959 года – он был создан одной из первых женщин-художников Лас-Вегаса – Бетти Уиллис (Betty Willis).


Младшая из восьми детей, Бетти Уиллис родилась в 1924 году. Родители Уиллис приехали в повозке, запряженной лошадьми, в числе первопроходцев, которые отправились в Лас-Вегас в 1905 году, когда в ходе земельных аукционах Уильяма Кларка был основан город. Отец Уиллис, Стивен Уайтхед (Stephen Whitehead), стал первым оценщиком округа Кларк.

Имея страсть к дизайну, Бетти Уиллис посещала художественную школу в Лос-Анджелесе, а затем вернулась в Лас-Вегас, чтобы работать в качестве художника. Она начала свою карьеру, рисуя стриптизерш в рекламе увеселительных представлений, но со временем перешла к дизайну вывесок.


В то время женщины-художники были редкостью. Как сказал Уиллис в интервью газете Chicago Sun Times: «Большинство людей удивляются, когда узнают, что вывеску спроектировала женщина – в те времена это был мужской бизнес. Это была не женская сфера, потому что для работы со световой рекламой приходится не только разрабатывать дизайн, но и изучать тонкости работы освещения, электричества и неоновых ламп. Также абсолютно необходимы знания о точках давления, весе и мощности ламп. Вы работаете как с инженерами, так и с художниками. Большинство женщин в то время не интересовались такими техническими вещами». Среди её проектов была вывеска для отеля Moulin Rouge.


В 1952 году к Уиллис обратился Тед Рогич (Ted Rogich), местный торговец, и предложил ей разработать знак, который бы приветствовал гостей города. Он утверждал, что в Лас-Вегасе есть вывески, рекламирующие всё, что угодно, кроме самого города – по задумке Родича вывеска должна была отражать новаторский стиль и служить воротами города.

Уиллис согласился с Рогичем и приступил к разработке знака, уникального по своей форме, стилю и содержанию. Хотя рекламный знак имел относительно скромные размеры по сравнению с другими рекламными вывесками города – всего 7,5 метров, но за счёт ромбовидной форму он существенным образом выделялся на общем фоне. В знак того, что Неваду прозвали «серебряным штатом» (The Silver State), слово «Welcome» выложено в виде семи серебряных долларов. В 1959 году, когда строительство знака было завершено, Уиллис и Рогич продали его за 4, 000 долларов чиновникам округа Кларк, которые разместили знак на острове на южной границе Стрипа, где он находится и по сей день.


Надеясь на рекламу города в интересах местных предпринимателей, Уиллис не подавала заявку по защите авторских прав на свой знак и сегодня одежда, продукты питания и различные сувениры — это лишь некоторые из предметов, на которых изображен дизайн Уиллис. Знак «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас» стал культовым для города, и его выбрали в качестве официального логотипа празднования столетия Лас-Вегаса.

Уиллис продолжала заниматься дизайном знаков до выхода на пенсию в возрасте 77 лет, но самым известным ее проектом остается «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас». Этот знак стал самостоятельной достопримечательностью и считается символом Лас-Вегаса как для туристов, так и для жителей Лас-Вегаса.

Специалисты по развлечениям

По мере того, как менялся Лас-Вегас, менялись и развлечений. В 30-е годы в клубах на Боулдер Хайвей (Boulder Highway) выступали артисты ночных клубов. Когда в 1941 году Томас Халл (Thomas Hull) построил отель-казино El Rancho Vegas на Стрипе в нём уже предлагались полноценные представления. Основной целью Халла было переманивание гостей с оживленной Фримонт-стрит на относительно пустынный Стрип во вновь построенное казино. Формат El Rancho Vegas оказался успешным, и к нему присоединились еще несколько казино на Стрипе. «Багси» Сигел с его голливудскими связями привлекал в свой отель «Фламинго» самых гламурных знаменитостей того времени, что послужило долговременному сотрудничеству между Лас-Вегасом и Голливудом.


В 1950-х годах откровенные шоу стали неофициальной иконой Лас-Вегаса и по мере развития Стрипа конкуренция становилась всё более жёсткой. Каждое казино на Стрипе представляло собственное откровенное шоу с полуобнажёнными танцовщицами, которые открывали и закрывали шоу для знаменитостей. Были даже разработаны сложные постановки, получившие название «представление в стиле Лас-Вегаса», в которых участвовали девушки в вычурных головных уборах. Казино рекламировали шоу, которые давались дважды в сутки, надеясь, что каждое из них будет более зрелищным, чем другое. Гарольд Мински (Harold Minsky) и Донн Арден (Donn Arden) создали два самых грандиозных шоу с участием девушек, но в 1957 году Джек Энтраттер (Jack Entratter) из казино Sands затмил всех конкурентов. В ответ Гарольд Мински поставил скандальное представление «Minsky's Follies», в котором девушки выходили на сцену топлесс. За ним последовал Донн Арден с шоу «The Lido de Paris», включивший девушек из Minsky's Follies в сводную сценическую постановку казино Stardust. Шоу имело огромный успех и шло в течение 31 года.


Stardust был одним из первых казино, где главным событием стало большое шоу, а успех Lido подтолкнул другие казино к созданию больших постановок. Отель SandsДжека Энтраттера прославился благодаря хору Copa Girls. Энтраттер, известный дороговизной своих постановок, установил планку для других заведений на Стрипе, а сложность постановок и зарплаты в «Sands» и «Dunes» росли с каждым новым шоу. При этом развлечения были направлены на то, чтобы привлечь людей к азартным играм. Развлекательная сторона казино рассматривалась как приманка. Курорты предоставляли бесплатные развлечения, которые продолжались всю ночь, поощряя гостей делать то же самое. Как описал все эти шоу журнал Life, это была «интересная бизнес-идея, которая привлекает азартных игроков».


В 1950-х годах высокая популярность казино на Стрипе привлекла легкими и быстрыми деньгами корифеев шоу бизнеса, включая Джерри Льюиса (Jerry Lewis) и Дина Мартина (Dean Martin), братьев Маркс (Marx Brothers), Джуди Гарленд (Judy Garland), Нэт Кинг Коула (Nat King Cole), Лену Хорн (Lena Horne), Джимми Дюранте (Jimmy Durante), Эббота и Костелло (Abbott and Costello). Рональд Рейган (Ronald Reagan), вернувшийся в сферу шоу бизнеса, тоже появился на Стрипе. «Король Стрипа» (King of the Strip) Уэйн Ньютон (Wayne Newton) начал выступать в Лас-Вегасе в возрасте 15 лет в 1959 году – в это время музыкальная группа «Крысиная стая» (The Rat Pack) переживала свой расцвет, а Лас-Вегас стал известен как «столица развлечений» страны. Как заметил один журналист, «путешественник, который посещает Лас-Вегас в любое время года, может насладиться большим количеством представлений талантливых исполнителей, чем средний житель Нью-Йорка».


В конце 1960-х годов Лас-Вегас оставался притягательным местом для артистов: Энн Маргарет (Ann Margaret) была постоянным гостем, и все крупные комики старались давать здесь представления, но после 1970 года начался закат концертной деятельности. Город страдал от скандальных публикаций в прессе о вовлеченности преступного Синдиката в деятельность города. Многие артисты, которые когда-то собирали толпы, умерли или больше не выступали – развитие Лас-Вегаса остановилось, и он стал известен своими довольно безвкусными развлечениями и местом, где бывшие артисты делали последнюю попытку возродить свою карьеру.


Одним из таких артистов был Элвис Пресли (Elvis Presley). Когда в 1969 году Кирк Керкорян (Kirk Kerkorian) завершил строительство отеля International, он попросил Пресли стать эксклюзивным артистом отеля. Пресли, который за одиннадцать лет выступал на публике всего один раз, а его кинокарьера шла на спад, согласился на предложение Керкоряна. Сразу после открытия отеля 26 июля 1969 года, Пресли дебютировал со своим фирменным номером «Vegas Elvis» – одетый в белый комбинезон с блестками и в сопровождении более 50 музыкантов, включая оркестр и два госпел-хора. В период с 1969 по 1977 год Элвис выступал в Лас-Вегасе исключительно в International, дав в общей сложности 837 шоу и получая 125 000 долларов в неделю. В конце первого месяца выступления Элвиса шоу-рум International заработал более 2 миллионов долларов. Это стало важной вехой в истории Лас-Вегаса: впервые отель признал, что заработал деньги на своих развлечениях. То, что когда-то было создано как схема привлечения людей к азартным играм, теперь стало самостоятельной индустрией.


По мере того, как корпорации устанавливали контроль над Лас-Вегасом, постановки и выступления ведущих артистов больше не считались приманкой для завлечения азартных игроков, а рассматривались в качестве источника прибыли. Когда Стив Уинн (Steve Wynn) открыл свой отель Mirage, он произвел фурор концепцией комплексного развлечения, а номер с участием Зигфрида и Роя (Siegfried and Roy) стал хитом. Представление братьев быстро стало национальной сенсацией и помогло «Миражу» стать самым посещаемым туристическим объектом в Неваде. В течение 1990-х годов владельцы курортов Лас-Вегаса продолжали развивать свои развлекательные программы, позиционируя свой город как место семейного отдыха, предлагая посетителям различные аттракционы и аквапарки.


Сегодня в Лас-Вегасе можно послушать музыку, или посмотреть комедию, ознакомиться с гипнозом и представлениями фокусников, или насладиться откровенными шоу. Возникнув в те времена, когда владельцы казино использовали шоу, чтобы привлечь клиентов к азартным играм, со временем развлекательные представления Лас-Вегаса оправдали звание «мировой столицы развлечений».

В начале 1970-х годов «Cказочный Лас-Вегас» вступил в противоречие с реальным миром – контроль над казино и увеселительными заведениями города переходил из рук Синдиката в руки финансовых корпораций Уолл-стрит, и свидетельства этого перехода можно было увидеть и почувствовать по всему городу. Одним из первых почувствовал перемены профсоюз пищевиков и обслуживающего персонала (Las Vegas' Culinary Union).


В 1975 году профсоюз насчитывал порядка 27 000 членов и был второй по численности профсоюзной организацией, входившей в группу Международного профсоюза работников гостиниц и ресторанов (Hotel Employees and Restaurant Employees International Union). Членами профсоюза были посудомойки, горничные, повара, консьержи – словом, работники, необходимые для обеспечения работы туристической индустрии Лас-Вегаса.


Местный профсоюз пищевиков и обслуживающего персонала был создан в 1938 году. Хотя интересы профсоюза часто страдали из-за трений между лидерами профсоюза и членами Синдиката, владельцы казино осознавали важность поддержания высокого уровня жизни членов профсоюза для обеспечения бесперебойной работы заведений.


Но по мере того, как такие компании, как Hilton Hotel Corporation, приобретали всё больше и больше казино, члены профсоюза пищевиков и обслуживающего персонала во главе с генеральным секретарем Элом Брамлеттом (Al Bramlett) оказались втянутыми в борьбу между Синдикатом и корпорациями.


Совет по контролю за азартными играми признал живительную силу корпораций, инвестирующих в развитие города, и инициировал преследование известных преступников. Тем временем Синдикат, пытаясь сохранить свое влияние на город, стремился заключить союз между организованной преступностью и профсоюзом.


В то же время профсоюз испытывал давление со стороны корпораций, которые безжалостно увольняли работников для повышения рентабельности. Если раньше владельцы казино рассматривали развлечения как приманку для азартных игроков и поэтому не скупились на расходы, то корпорации ожидали, что развлечения должны приносить прибыль – каждая операция должная была быть прибыльной. Когда казино не приносили прибыли, корпорации проводили увольнения и чаще всего эти увольнения затрагивали профсоюз пищевиков и обслуживающего персонала.


Возросшая напряженность и неспособность заключить новый контракт в 1976 году спровоцировали профсоюз пищевиков и обслуживающего персонала на массовую забастовку –профсоюз бастовал в течение шестнадцати дней. Без работников казино и отели не могли нормально функционировать, и менеджеры компании были вынуждены принять требования профсоюза, которые включали значительное повышение заработной платы. Государство и местные власти были вынуждены уволить огромное количество служащих, чтобы компенсировать потери от забастовки.


Пока Синдикат боролся за право остаться в Лас-Вегасе, мафиози Тони «Муравей» Спилотро (Tony «The Ant» Spilotro) и его сообщники усилили свои попытки запугать членов профсоюза. В 1977 году обнаженное тело Брамлетта было найдено похороненным в могиле в пустыне, примерно в тридцати милях от Лас-Вегаса. После смерти Брамлетта власть профсоюза значительно ослабла. Бен Шмоути (Ben Schmoutey), по слухам, сообщник Спилотро, занял пост генерального секретаря профсоюза в результате фальсифицированных выборов. Венди и Том Хэнли (Wendy and Tom Hanley) были обвинены в убийстве Брамлетта – позже они рассказали следователям, что Брамлетт отказался заплатить им за взрывы в ресторанах, выступающих против профсоюза. Ужасная смерть Брамлетта в конечном итоге стоила профсоюзу 30 процентов его численности.


Со временем корпорации взяли верх над Синдикатом, но напряженность между профсоюзом и менеджерами корпораций сохранялась на протяжении 1980-х годов. Еще одна массовая забастовка была организована в 1984 году, когда владельцы казино отказали в просьбе изменить систему медицинского страхования. Около 18, 000 работников бастовали по всему Лас-Вегасу. Как и в случае с забастовкой 1976 года, острая потребность в работниках заставила владельцев казино уступить требованиям профсоюза. Но на этот раз профсоюз столкнулся с серьезным ущербом в виде увольнений.

Борьба профсоюза пищевиков и обслуживающего персонала Лас-Вегаса отразила борьбу между «старым» Лас-Вегасом, толерантном к организованной преступности, и «новым» Лас-Вегасом, управляемым корпорациями. Со временем профсоюз пищевиков и обслуживающего персонала Лас-Вегаса вернул себе власть. Избрание Джима Арнольда (Jim Arnold) в 1987 году стало первым шагом к улучшению отношений и сотрудничеству с казино для увеличения прибыли – сегодня профсоюз насчитывает более 55, 000 членов.

В 1967 году, когда Говард Хьюз начал скупать казино Лас-Вегаса, законодательное собрание штата Невада приняло Закон об азартных играх для корпораций (Corporate Gaming Act), который открыл корпорациям путь к установлению контроля над казино, поскольку отменил финансовую проверку, которая ранее требовалась от всех акционеров соискателей лицензии. В сочетании с успехом Хьюза по созданию игровой империи, новый закон привлек корпоративных инвесторов в индустрию развлечений Лас-Вегаса, что оказало огромное влияние на развитие город.


Керкор «Кирк» Керкорян был инвестором из окружения Хьюза. Прозванный «отцом мегакурорта» (Father of the Megaresort), Керкорян купил «Фламинго» в 1968 году, а в июле 1969 года построил отель International. При стоимости 80 миллионов долларов International стал самым большим в стране – в нём было 1, 500 номеров для гостей и три выставочных зала. Четыре года спустя Керкорян превзошел размеры и масштабы International, построив развлекательный MGM Grand в котором было 2, 100 номеров, пять ресторанов высокой кухни и самое большое в мире казино –высотой в 26 этажей MGM Grand был самым высоким казино в развитых странах мира.


Завершение строительства MGM Grand привело к корпоративной революции в Лас-Вегасе. Чтобы иметь средства, необходимые для финансирования MGM стоимостью 106 миллионов долларов, Керкорян продал свои отели International и Flamingo Hotel Corporation компании Hilton Hotel Corporation, что ознаменовало первый случай, когда частный конгломерат получил контроль над казино Лас-Вегаса. К 1976 году 63% доходов Hilton поступало исключительно от его заведений в Лас-Вегасе. Успех корпорации Hiltonподстегнул интерес других компаний – вскоре Sheraton и Holiday Innстали инвестировать в Лас-Вегас и скупать казино.


MGM GrandКеркоркяна был единственным казино, построенным на Лас-Вегас Стрип в период с 1969 по 1989 год, а стоимость создания развлекательных комплексов росла в геометрической прогрессии – MGM Grandстоимостью 120 миллионов долларов стоил в шесть раз больше, чем Caesars Palace, который финансировался на деньги профсоюзного босса Джимми Хоффа (Jimmy Hoffa).


Синдикат, который на протяжении десятилетий финансировал строительство развлекательных учреждений Лас-Вегаса, был просто не в состоянии конкурировать с корпорациями в финансовом плане – корпорации ворочали такими суммами, которые намного превышали возможности Синдиката. По мере того, как всё больше корпораций инвестировали в Лас-Вегас, развлекательные учреждения, построенные во время бума 1950-х и 1960-х годов, перешли под контроль Уолл-стрит, оставив Синдикат за бортом.


Смена владельцев развлекательных учреждений привела к радикальной смене парадигме жизни Лас-Вегаса и если раньше город толерантно относился к известным членам организованной преступности, поскольку казино полагались на членов Синдиката в плане финансирования. Однако город всегда тяготился связями с мафией, и когда в город стали массово заходить корпорации с Уолл-стрит, город выбросил организованную преступность на помойку. К середине 1970-х годов Совет по контролю за азартными играми штата Невада начал преследовать известных мафиози и отказывать им в выдаче игорных лицензий – поэтому к началу 1980-х годов мафиози в основном исчезли из поля зрения.


Корпорации продолжали скупать развлекательные заведения Лас-Вегаса до конца 1980-х годов, а затем, по мере исчерпания свободных активов, приступили к постройке новых казино. Новое строительство обеспечивалось использованием «мусорных облигаций» (junk bonds), которые помогли привлечь неслыханный доселе капитал – инвестор Стив Винн стал пионером в использовании «мусорных облигаций» при строительстве своих казино. Он начал строительство нового казино Golden Nugget в Атлантик-Сити в конце 1970-х годов, и для его финансирования Винн воспользовался «мусорными облигациями» знаменитого инвестора 70-80х – Майкла Милкена (Michael Milken), собрав 160 миллионов долларов для финансирования казино – Golden Nugget стало самым прибыльным казино Атлантик-Сити.


После продажи Golden Nugget, на руках у Винна оказалась большая сумма – 535 миллионов долларов США в «мусорных облигациях», которую он использовал для построения развлекательного центра Mirage в Лас-Вегасе. Новое казино Винна был открыто в 1989 году – в нём было 3 000 номеров, а стоимость казино выросла до 630 миллионов долларов. Mirage стал самым большим казино в мире, обогнав по всем параметрам MGM Grand Керкоркяна – казино оборудовано 16 метровым макетом вулкан, который извергается каждые полчаса после наступления темноты. В конце концов казино Mirage удалось затмить плотину Гувера и стать самой посещаемой достопримечательностью Невады – Mirageвозвестил начало эру корпораций 1990-х годов, когда многие культовые казино 1950-60-х годов, включая Dune и Sands, пошли под снос.


На месте старых заведений корпорации начали строить тематические курорты для семейного отдыха, такие как MGM Grand Hotel Керкориана и отель-казино и тематический парк Treasure Island компании Wynn's Mirage Resorts. Корпоративные владельцы Лас-Вегаса больше не стремились получать прибыль только от азартных игр, они стремились превратить город в курорт, где каждый функция – от еды, роскошных шоу до азартных игр, приносила бы прибыль. Эти новые мегакурорты предлагали гостям множество вариантов развлечений, и в 1990-х годах доходы от развлечений на курортах в конечном итоге превысили доходы от азартных игр. Сегодня в Лас-Вегас ежегодно приезжает более 38 миллионов туристов.

Артезианские источники, расположенные на месте современного Лас-Вегаса, использовались людьми уже около 15 000 лет, когда в 1829 году группа мексиканских торговцев, направлявшихся в Лос-Анджелес, наткнулась на них. Скорее всего, их направили туда пайюты (Paiute) или ютs (Ute). Пышная долина с пресноводными источниками, которую они обнаружили, была описана на их родном испанском языке как Лас-Вегас (Las Vegas).


Лас-Вегас оставался практически неизвестным широкой публике до мая 1844 года, когда исследователь Джон К. Фримонт (John C. Fremont) сделал запись в своем путевом журнале о том, что он со своей экспедиционной группой разбил лагерь у источников. Хотя по его следам к источникам отправилось всего около полудюжины человек, влияние Фримонта на местность запомнилось тем, что главная улица Лас-Вегаса была названа Фримонт-стрит (Fremont Street).

Первое постоянное поселение на этой территории появилось только в 1855 году, когда около 30 мормонских миссионеров, прибывших из Солт-Лейк-Сити, построили саманный форт площадью 15 квадратных метров для организации почтовой станции между Солт-Лейк-Сити и Лос-Анджелесом – миссионеры следили за почтовым маршрутом, сажали деревья и сады и добывали свинец в близлежащей горе Потоси (Potosi Mountain). Между ними возникли разногласия по поводу роли горного дела для их миссии, а затем выяснилось, что свинец не чистый, поэтому в 1858 году миссия была заброшена.


В 1863 году житель Огайо по имени Октавиус Декатур Гасс (Octavius Decatur Gass), в честь которого также названа улица в Лас-Вегасе, начал приобретать землю и заниматься скотоводством. Поначалу успешный, он вскоре попал в финансовую катастрофу и заложил свою землю Арчибальду Стюарту (Archibald Stewart). Под его руководством ранчо процветало в течение пяти лет, но в 1884 году Стюарт умер, оставив землю своей жене Хелен (Helen Stewart). Вдова Стюарт осталась на земле, обрабатывая её с помощью наемных рабочих и обеспечивая отдых для путешественников и почтовые услуги для района.


Фундамент современного Лас-Вегаса был заложен в 1902 году, когда сенатор США Уильям Кларк из Монтаны купил права на бывшее поселение мормонов у Хелен Стюарт. За 55, 000 долларов Кларк приобрел 2, 000 акров земли и права на воду в надежде построить город вокруг развивающейся железной дороги Сан-Педро, Лос-Анджелес и Солт-Лейк-Сити (San Pedro, Los Angeles & Salt Lake Railroad).


Когда летом 1904 года прибыли рабочие, чтобы начать строительство железной дороги, Кларк объявил, что в мае 1905 года он выставит на аукцион лоты стоимостью от 150 до 750 долларов, которые он выделил из своего участка площадью 2, 000 акров, расположенного к востоку от планируемой трассы.


В преддверии строительства железной дороги Кларка землемер, Дж. Т. Маквильямс (J.T. McWilliams), приобрел 80 акров земли к западу от планируемой железной дороги. Маквильямс начал продавать участки по 100 долларов в конце 1904 года и к моменту завершения строительства железной дороги Кларка в январе 1905 года город Маквильямса насчитывал более ста зданий, включая парикмахерские, гостиницы и магазины.


Подстегнутый разработкой конкурирующего участка Маквильямса, Кларк начал агрессивную кампанию по привлечению потенциальных покупателей в этот район, обещая тем, кто покупал землю на аукционах, полное возмещение стоимости проезда на поезде. Газетные объявления о «Поселении Кларка» (Clark's Las Vegas Townsite) призывали старателей «Не упустите свой шанс –покупайте земельные участки сейчас и удвойте свои деньги через 60 дней».


Более того, чтобы обойти Маквильямса, Кларк создал компанию Las Vegas Land and Water Company, заверив потенциальных покупателей, что после приобретения участков компания обеспечит обслуживание дорог, канализации и водоснабжения. Он также отказался обеспечить водой поселок Маквильямса. В ходе переговоров о выкупе земли у Хелен Стюарт Кларк приобрел все права на воду в этом районе.


Исторический посёлок Маквильямса, хотя и был оживленным, не имел никаких перспектив на соблюдение санитарных условий, а здания, сделанные из дерева и холста, часто горели. Скотные дворы, переполненные скотом, были скопищем мух. Самое главное, не имея доступа к воде в невадской жаре, Мак-Вильямс просто не мог конкурировать с Кларком.


План Кларка оправдал себя – потенциальные покупатели стекались в район, разбивая лагеря вдоль ручья Лас-Вегас за несколько недель до аукциона. К 14 мая 1905 года в район прибыло более 3, 000 человек.


15 мая 1905 года перед импровизированным железнодорожным депо – салонным вагоном, припаркованным в конце Фримонт-стрит, инвесторы начали торги за желанные лоты Фримонт-стрит. В течение дня торги становились всё более напряжёнными. Жара и тесное помещение в сочетании с атмосферой жажды земли привели к тому, что аукционы достигли ажиотажа.


К концу дня цена на некоторые лоты удвоилась, а некоторые из участников торгов, разочарованные и рассерженные стремительным ростом цен, начали протестовать. Возможность беспорядков заставила Кларка отменить аукцион на следующий день, а оставшиеся лоты он распродал позже по рыночной цене.


Аукцион, типичный для своего времени, принес Кларку более 265, 000 долларов. В общей сложности Кларк продал более 600 лотов, получив почти 500-процентную прибыль. Многие предприниматели и гражданские лица, проживавшие в поселке Маквильямса, перешли на сторону Кларка. К концу аукционов десятки брезентовых палаток, в которых располагались предприятия на западной стороне путей, переехали на восточную и к концу дня уже открывали свои магазины.


Однако, как только бешеная атмосфера аукционов Кларка утихла, многие инвесторы, купившие участки, стали проявлять нетерпение по поводу медленного роста города. Через полтора месяца после аукциона Кларка порядка тридцати инвесторов отказались от своих участков, убежденные, что Кларк обманул их, заставив купить бесполезную землю.


Тем не менее, многие покупатели остались верны своему выбору, а в цехе технического обслуживания железной дороги в разное время работало от 400 до 800 человек. Со временем город обзавелся капитальными сооружениями – были построены кирпичные и каменные здания, школы и аптеки. Одним из самых злачных мест в городе был «Шестнадцатый район» (Block 16), где легально продавались спиртные напитки, практиковалась проституция и азартные игры. «Шестнадцатый район» обслуживал рабочих ремонтной верфи, но усталые путешественники и шахтеры также стекались в салуны, чтобы пропустить пару стаканчиков, пока их поезда останавливались в городе на ремонт. Вскоре Лас-Вегас стал популярным и бойким местом.


Однако с окончанием Первой мировой войны потребность в горнодобывающей промышленности Невады уменьшилась. В 1922 году город присоединился к общенациональной железнодорожной забастовке – в 1927 году компания Union Pacific в качестве ответной меры на забастовку покинула город. Большинство жителей Лас-Вегаса работали на железной дороге и когда железная дорога закрылась, городу стало плохо. Некогда оживленная Фримонт-стрит стала тихой, а многие предприятия обанкротились. Будущее Лас-Вегаса, все еще находившегося в стадии становления, было туманным.

 
В 1927 и 1928 годах будущее Лас-Вегаса выглядело туманным – железная дорога, основной работодатель в городе, значительно сократила штат и уволила сотни рабочих. С небольшим количеством рабочих мест и сильной жарой городу было нечего предложить стране и миру. Законодатели снизили налоги, чтобы привлечь сюда жителей, но безрезультатно. Жители Лас-Вегаса боялись, что их родной город находится на пути к тому, чтобы стать еще одним из «городов-пустышек» (boomtowns) которыми был усеян Запад.


Штат Невада в течение многих десятилетий получал федеральные субсидии – его богатые полезные ископаемые были необходимы правительству. Штат Невада официально присоединился к Союзу 1861 году, когда на пороге Гражданской войны Союз нуждался в беспрепятственном доступе к значительным запасам магния, золота, серебра, нефти, цинка, меди, свинца, вольфрама и железа.


В конце 1920-х годов Невада переживала горнодобывающий бум. Она снова стала одним из ведущих производителей сырья – начиная с Великой депрессии и заканчивая Второй мировой войной, правительство США создавало в Неваде федеральные проекты, горнодобывающие разработки и военные учреждения, накачивая экономику штата миллионами долларов федеральных денег. В атмосфере джазовой эпохи 1920-х годов беззаботное отношение Невады к порокам ещё не было частью её имиджа.


Лас-Вегас искал выход из сложной ситуации и нашел его в виде строительства плотины. Как известно, в 1928 году, когда по закону Свинга-Джонсона (Swing-Johnson act) было разрешено строительство плотины Гувера (Boulder Dam), жители Лас-Вегаса спустились к реке и заново окрестили себя и свой город – они знали, что строительство плотины вдохнет в город новую жизнь.


7 сентября 1929 года в 30 милях от Лас-Вегаса началась работа над крупнейшим в истории Америки проектом федеральных общественных работ – дамбой Гувера. В течение следующих пяти с половиной лет в этот район были вложены миллионы долларов федерального правительства, что дало экономике района толчок, в котором она так нуждалась. В разгар этого бума, в 1931 году, законодательное собрание штата проголосовало за легализацию азартных игр.


Тысячи безработных рабочих и их семьи прибыли в Лас-Вегас в надежде получить работу на плотине. Только с осени 1930 года по весну 1931 года в Лас-Вегас приехали 42, 000 безработных в надежде получить вакантное место. Проект кардинально изменил город – было построено большое количество железных дорог, что ещё больше улучшило связи Лас-Вегаса со всей Невадой. Были проложены ирригационные и электрические сети, соединившие Лас-Вегас с внешним миром. Лас-Вегас рос семимильными шагами.


Возможно, ещё более важным было то, что всё внимание страны было приковано к южной Неваде, и жители Лас-Вегаса были готовы максимально использовать свой славы. Жители Лас-Вегаса ухватились за возможность заявить о себе более широкой аудитории – рекламируя свой город в качестве «Ворот к плотине Гувера» (The Gateway to the Boulder Dam), Лас-Вегас вскоре стал туристическим центром для людей, приезжающих на плотину и останавливающихся по пути, чтобы принять участие в городских праздниках.


Однако вскоре в Европе началась война и «чудо-металл» - магний, стал очень востребован. Влиятельный сенатор от штата Невада Патрик Маккарран убедил президента Франклина Рузвельта профинансировать компанию по добыче магния в Неваде. В 1937 году компания Basic Magnesium, Inc. была основана на месте, расположенном рядом с плотиной Гувера. Компания обеспечила 15, 000 новых рабочих мест в этом районе и вскоре ежедневно перерабатывала 2,2 миллиона килограмм породы.


Когда США вступили в войну, военные воспользовались изолированностью района и прекрасной летной погодой, чтобы создать в двенадцати километрах от Лас-Вегаса тренировочную базу для армейского воздушного корпуса. К 1942 году каждую неделю более 4, 000 человек заканчивали артиллерийскую школу в Лас-Вегасе, позже известную как база ВВС Неллис. Правительство потратило более 25 миллионов долларов на строительство этого объекта – в то время база ВВС Неллис была одним из крупнейших работодателей в этом районе, насчитывая около 10, 000 человек.


Создание базы ВВС Неллис и компании Basic Magnesium, Inc. в совокупности привело в этот район 12, 000 новых жителей. В сочетании с проектами общественных работ, такими как строительство плотины Гувера, эти федеральные усилия способствовали подъему ослабевающей экономики Невады и привели штат, особенно Лас-Вегас, в новую эру процветания.


По окончании Второй мировой войны многие американцы, работавшие на этих проектах, остались в этом районе, покупали дешевую землю по пять долларов за акр и селились со своими семьями. В результате, что было типично для многих небольших городов на Западе, которые во время войны получили федеральную экономику, население Лас-Вегаса резко выросло. В 1940 году население составляло 8, 400 человек, а к 1945 году оно удвоилось.

Война закончилась, но начался атомный век и Холодная война – федеральное финансирование по-прежнему занимало центральное место в экономике Лас-Вегаса, даже когда город ежегодно посещали десятки тысяч туристов.

  
22 апреля 1952 года около 200 репортеров со всей страны собрались на насыпи вулканической породы на краю озера Юкка (Yucca Lake) в штате Невада. Журналисты и операторы были там, чтобы стать свидетелями взрыва ядерной бомбы на территории Соединенных Штатов. Подобные испытания проводились уже более года, но впервые пресса была приглашена для записи и трансляции ядерного взрыва. Прозванный «News Nob», пост журналистов находился всего в шестнадцати километрах от нулевой отметки, что позволило американцам, не выходя из своих гостиных, наблюдать за взрывом.


Один журналист, писавший для бюллетеня Государственного департамента «Вашингтон», так описал свои наблюдения в качестве свидетеля взрыв: «Вы надеваете темные очки, поворачиваете голову и ждете сигнала. И вот – бомба сброшена. Вы ждете положенное время, затем поворачиваете голову и смотрите. Фантастически яркое облако поднимается вверх, как огромный зонт..... Вы готовитесь к ударной волне, которая следует за атомным взрывом. Сначала идет тепловая волна, затем ударная волна, достаточно сильная, чтобы сбить с ног неподготовленного человека. Затем, спустя, казалось бы, несколько часов, рукотворный солнечный взрыв исчезает».


31-килотонная бомба, прозванная прессой «Big Shot», а Комиссией по атомной энергии «Charlie», была огромной по сравнению с 13- и 20-килотонными бомбами, которые Соединенные Штаты сбросили на Хиросиму и Нагасаки во время Второй мировой войны. Трансляция взрыва потрясла американцев и официально положила начало атомному безумию, охватившему нацию, для которой Лас-Вегас, расположенный всего в 105 километрах и являвшийся ближайшим городом к испытательному полигону, стал отправной точкой.


Американцы находились в самом разгаре Холодной войны, строили бомбоубежища и отрабатывали учения по борьбе с воздушными налетами, когда президент Гарри Трумэн (Harry Truman) выбрал 1, 657 квадратных километров в штате Невада, которые когда-то были частью базы ВВС Неллис, в качестве Невадского испытательного полигона (Nevada Proving Grounds) –единственного наземного ядерного полигона мирного времени в континентальной части США. Федеральное правительство приняло решение о необходимости проведения испытаний ядерных устройств в целях разработки достаточной защиты на случай, если такое устройство будет использовано против американцев.


Лас-Вегасу стало известно о предстоящих испытаниях только за две недели до первого взрыва. Хотя некоторые жители Лас-Вегаса были обеспокоены возможной опасностью такой деятельности поблизости, масштабная правительственная рекламная кампания и потенциальная возможность увеличения известности – а значит, и роста бизнеса – развеяли многие из их опасений. Как и в случае со строительством дамбы Гувера более двадцати лет назад, жители Лас-Вегаса ухватились за возможность рекламировать себя как туристическую достопримечательность. Как когда-то они рекламировали свой город в качестве «Ворот к плотине Гувера», так и сейчас начали рекламировать свой родной город в качестве «Атомного города» (Atomic City).


Через несколько дней после того, как 27 января 1951 года была взорвана первая бомба, Торговая палата Лас-Вегаса выпустила несколько пресс-релизов, в которых с восторгом описывала новые испытательные полигоны как одно из многочисленных развлечений, которые может предложить Лас-Вегас. По словам одного из чиновников, «цель заключалась в том, чтобы заставить людей думать, что взрывы будут не более чем шумихой».


После телевизионной трансляции взрыва бомбы 22 апреля 1952 года атомная культура охватила всю страну, и Лас-Вегас стал эпицентром этого увлечения. Грибовидное облако, связанное с бомбой, стало иконой Лас-Вегаса, украшая открытки, конфеты, игрушки, головные уборы девушек-шоуменов и многое другое. Такие заведения Лас-Вегаса, как «Flamingo» и «Sands», рекламировали «Атомный коктейль», «Атомную прическу» и конкурсы красоты «Мисс Атомная бомба».


Торговая палата Лас-Вегаса выпустила календарь для туристов, в котором было указано запланированное время взрывов бомб и лучшие места для наблюдения за ними. Комната Sky Roomв отеле Desert Inn, откуда открывался панорамный вид на горизонт Невады, была излюбленным местом наблюдения туристов, как и расположенная неподалеку гора Чарльстон (Mount Charleston). Многие туристы упаковывали «атомные ланчи» и устраивали пикники так близко к нулевой отметке, как только позволяли правительственные ограничения. Накануне взрывов многие предприятия Лас-Вегаса устраивали «Бомбовые вечеринки» (Dawn Bomb Partie) –начиная с полуночи, гости пили и пели до тех пор, пока вспышка бомбы не озаряла ночное небо.


Помимо туризма, Невадский испытательный полигон привлек в регион тысячи военнослужащих, тысячи рабочих мест и более 176 миллионов долларов США федеральных средств, две трети которых вернулись в экономику Лас-Вегаса. В течение двенадцати лет в среднем каждые три недели взрывалась одна бомба – в общей сложности было взорвано 235 бомб. Вспышки от взрывов были настолько мощными, что их можно было наблюдать даже в штате Монтана. Ученые утверждали, что вредное воздействие радиации рассеивается и становится безвредным, как только ударные волны достигают Лас-Вегаса, и планировали испытания так, чтобы они совпадали с погодными условиями, которые уносили осадки от города. Однако по мере продолжения испытаний жители северо-восточной Невады и южной Юты стали жаловаться, что их домашние животные и скот страдают от ожогов бета-частицами и других болезней – к 1963 году вступил в силу Ограниченный запрет на испытания (Limited Test Ban), запрещающий наземные ядерные испытания на полигоне.

Перевод цикла Las Vegas: An Unconventional History

Тэги: США

01.06.2023