22 декабря 1984 года Бернард Гетц (Bernhard Goetz) совершил стрельбу по четырем чернокожим подросткам в вагоне нью-йоркского метро на Манхэттене, утверждая, что они пытались его ограбить. Хотя все четверо пострадавших остались в живых, один из них — Даррелл Кэби (Darrell Cabey) — получил тяжёлые ранения, приведшие к параличу и повреждению мозга. Гетц скрылся в городе Беннингтоне, штат Вермонт, но через девять дней после инцидента добровольно сдался полиции. Ему были предъявлены обвинения в покушении на убийство, нападении, создании угрозы жизни и здоровью, а также в ряде правонарушений, связанных с незаконным хранением огнестрельного оружия. По итогам судебного разбирательства присяжные признали Гетца виновным лишь по одному пункту обвинения — ношение нелицензированного оружия — и оправдали по всем остальным. За это правонарушение он отбыл восемь месяцев тюремного заключения из назначенного годового срока. В 1996 году в результате гражданского иска, возбуждённого Кэби, суд обязал Гетца выплатить компенсацию в размере 43 миллионов долларов, что эквивалентно 86 миллионам долларов в современном исчислении.

Данный инцидент спровоцировал общенациональную дискуссию, которая вышла далеко за рамки конкретного судебного дела и затронула фундаментальные вопросы американского общества. В центре дебатов оказались проблема преступности в крупных городах, правовые границы самообороны и пределы допустимого, когда граждане, разуверовавшись в способности полиции обеспечивать их безопасность, берут правосудие в собственные руки. Особую остроту дискуссии придали вопросы о влиянии расового фактора — как на субъективное восприятие угрозы самим Гетцем, так и на поляризованную реакцию общественности и в конечном счёте на вердикт суда. Нью-йоркская пресса дала Гетцу вызывающее прозвище «Мститель из метро» (Subway Vigilante), и для многих его сторонников, отчаявшихся из-за небывалого уровня уличной преступности в 1980-х, он превратился в символ сопротивления и отчаянной попытки защитить себя любой ценой. Более того, этот случай часто называют одной из ключевых причин, способствовавших успеху кампаний Национальной стрелковой ассоциации (National Rifle Association, NRA), которые в последующие годы привели к значительному ослаблению законодательных ограничений на скрытое ношение огнестрельного оружия по всей стране.


Рано утром 22 декабря 1984 года четверо молодых людей из Бронкса — 19-летние Барри Аллен (Barry Allen), Трой Канти (Troy Canty) и Даррелл Кэби (Darrell Cabey), а также 18-летний Джеймс Рамсер (James Ramseur) — вошли в поезд № 2, следовавший экспресс-маршрутом по линии Бродвей-Седьмая авеню в направлении центра Манхэттена. Впоследствии Трой Канти в своих показаниях сообщил, что они направлялись в Манхэттен с намерением ограбить игровые автоматы. На станции «14-я улица» в тот же вагон вошел 37-летний Бернард Гетц. В вагоне модели R22, седьмом в составе из десяти вагонов, находилось примерно пятнадцать-двадцать других пассажиров. Последующие события получили противоречивые трактовки, и показания как непосредственных участников, так и сторонних свидетелей существенно разошлись в деталях.

Согласно показаниям, Трой Канти обратился к Гетцу с вопросом «Как дела?», после чего подошел к нему и завел разговор о деньгах. Канти утверждал, что подошел один и просто попросил: «Можно мне 5 долларов?». Версия самого Гетца отличалась: он заявлял, что к Канти присоединился ещё один подросток, а сама просьба «Дай мне пять долларов», произнесенная нормальным тоном и с улыбкой, воспринималась им как угроза. В 1986 году Апелляционный суд штата Нью-Йорк, изучив материалы большого жюри, установил, что именно в этот момент Гетц достал пистолет и произвел четыре выстрела, ранив первых троих подростков. Затем, по заключению суда, Гетц наклонился над Дарреллом Кэби, который уже лежал, сжавшись на полу, произнес фразу «Ты не так уж плохо выглядишь. Вот еще один» и выстрелил еще раз, но на этот раз промахнулся. Несмотря на этот промах, один из предыдущих выстрелов серьезно повредил позвоночник Кэби, что привело к необратимому повреждению мозга и частичному параличу.

Привлечённый звуками выстрелов, проводник поезда вошёл в вагон и громко воскликнул: «Что происходит?». Он немедленно подошёл к Гетцу, который всё ещё держал в руках оружие, и потребовал объяснений. В ответ Гетц, указывая в сторону противоположного конца вагона, заявил: «Я не знаю... они пытались меня ограбить, и я их застрелил». После этого проводник, следуя процедуре, отошёл, чтобы оценить состояние других пассажиров и оказать помощь раненым. Вернувшись к Гетцу, он напрямую спросил, является ли тот сотрудником правоохранительных органов. Получив отрицательный ответ, проводник приказал Гетцу передать ему пистолет, однако Гетц решительно отказался подчиниться этому требованию.


Бернард Хьюго Гетц (Bernhard Hugo Goetz), родившийся 7 ноября 1947 года в районе Кью-Гарденс, был выходцем из семьи немецких иммигрантов. Его отец исповедовал лютеранство, а мать, имевшая еврейские корни, впоследствии также приняла лютеранскую веру. Детство Гетца прошло на севере штата Нью-Йорк, где он жил с родителями и тремя старшими братьями и сёстрами, а его отец владел молочной фермой и управлял книжно-переплётным бизнесом. Получив среднее образование в швейцарском интернате, Гетц вернулся в Соединённые Штаты, чтобы изучать электротехнику и ядерную инженерию в Нью-Йоркском университете, где успешно получил степень бакалавра. На некоторое время он переехал в Орландо, куда ранее переселилась его семья, и работал в строительной компании отца, специализировавшейся на жилищном строительстве. После развода Гетц вернулся в Нью-Йорк, где основал собственное дело, занявшись продажей электроники из своей квартиры в районе Гринвич-Виллидж.

Согласно показаниям самого Гетца, в начале 1981 года он стал жертвой ограбления на станции метро «Кэнал-стрит». Он подробно описал инцидент, в ходе которого трое чернокожих подростков, по его словам, толкнули его на стеклянную дверь и с силой бросили на землю, в результате чего он получил травмы грудной клетки и колена. Гетц оказал сопротивление и вступил в физическое противостояние с одним из нападавших до прибытия полиции. Однако дальнейшее развитие событий вызвало у него чувство глубокой несправедливости: в ходе разбирательства именно его задержали на шесть часов, в то время как тот, на кого он указал как на нападавшего, был отпущен через два с половиной часа. Этот опыт, усугублённый разочарованием в действиях правоохранительной системы, побудил Гетца подать заявление на получение разрешения на скрытое ношение оружия. В качестве обоснования он ссылался на то, что по роду деятельности ему приходится регулярно перевозить дорогостоящее оборудование и крупные суммы наличных денег. Тем не менее, власти отклонили его ходатайство, сославшись на «недостаточную необходимость». В обход этого решения Гетц приобрёл во время поездки во Флориду пятизарядный револьвер калибра .38 — именно это оружие было использовано им три года спустя в роковой стрельбе в метро.

Существуют документально подтверждённые свидетельства о склонности Гетца к использованию расистских высказываний. Его соседка Майра Фридман (Myra Friedman) сообщила, что за восемнадцать месяцев до инцидента в метро на одном из собраний жильцов она лично слышала, как Гетц заявил: «Единственный способ очистить эту улицу — избавиться от латиносов и негров». Хотя эти показания были исключены из материалов уголовного дела и не доводились до сведения присяжных, что могло повлиять на ход судебного разбирательства, в рамках последующего гражданского процесса Гетц официально признал факт использования им данных оскорбительных выражений во время упомянутого собрания. Это признание зафиксировано в протоколах гражданского дела и свидетельствует о наличии расистских взглядов у обвиняемого.


Совершив стрельбу, Гетц покинул место происшествия, воспользовавшись такси, чтобы добраться до своего дома на 14-й улице. Затем он арендовал автомобиль и направился на север, в город Беннингтон. Находясь там, он предпринял меры по сокрытию улик: сжёг характерную синюю куртку, в которой был во время инцидента, а также разобрал и разбросал детали своего револьвера в лесистой местности. В последующие несколько дней Гетц вёл жизнь беглеца, останавливаясь в различных отелях по всему региону Новой Англии.

26 декабря в полицию Нью-Йорка поступил анонимный звонок, в ходе которого неизвестный сообщил, что Бернард Гетц соответствует описанию стрелка из метро, владеет огнестрельным оружием и ранее уже становился жертвой нападения. Три дня спустя, 29 декабря, сам Гетц вышел на связь со своей соседкой Майрой Фридман. В ходе разговора Фридман сообщила ему, что полиция посещала его квартиру с обыском и оставила несколько записок с настоятельной просьбой немедленно выйти на связь. Комментируя свои действия в день стрельбы, Гетц рассказал Фридман, что ощущал себя участником «боевой ситуации», где от него требовалось «думать быстрее, чем противник». Эта характеристика впоследствии стала важной частью понимания его мотивации и психологического состояния в момент инцидента.

30 декабря Гетц предпринял рискованную поездку обратно в Нью-Йорк, где сдал арендованный автомобиль, посетил свою квартиру, чтобы забрать личные вещи и деловые документы, после чего арендовал новую машину и вернулся в регион Новая Англия. На следующий день, 31 декабря, вскоре после полудня, он перестал скрываться и явился в полицейский участок города Конкорд, где заявил дежурному офицеру: «Я тот человек, которого ищут в Нью-Йорке». После установления личности и подтверждения его статуса федерального подозреваемого, Гетцу были незамедлительно зачитаны права Миранды, от которых он отказался, выразив готовность давать показания. В ходе последующего допроса, проводившегося местной полицией Конкорда, была произведена подробная аудиозапись его показаний. Вскоре к расследованию подключились детективы нью-йоркской полиции Сьюзан Брейвер (Susan Braver), Майкл Кларк (Michael Clark) и Дэн Хаттендорф (Dan Hattendorf), которые провели собственный, более детальный двухчасовой допрос, полностью зафиксированный на видеоплёнку. Обе эти записи — как аудио, так и видео — впоследствии стали ключевыми вещественными доказательствами и были представлены суду присяжных в ходе уголовного процесса.

В ходе допроса Гетц дал пространные показания, раскрывающие его мотивацию и душевное состояние во время инцидента. Он пояснил следователям, что ощутил реальную угрозу ограбления и применения насилия, подчеркнув, что эта ситуация стала для него кульминацией предыдущего травматического опыта — он уже становился жертвой ограбления и несколько раз оказывался на грани нападения. Со слов Гетца: «Я попадал в ситуации, когда показывал пистолет... Когда меня окружили, показать пистолет было бы достаточно, но когда я увидел этого парня [Канти], когда я увидел блеск в его глазах... и улыбку на его лице... и они говорят, что это шутка, и многие из них говорят, что это шутка». Однако наиболее шокирующими стали его откровения о намерениях. На прямой вопрос следователей о том, что он планировал, доставая оружие, Гетц дал однозначный и беспрецедентно откровенный ответ: «Моим намерением было убить их, причинить им боль, заставить их страдать как можно больше». Далее он детализировал свои действия после первых четырёх выстрелов, подтвердив, что подошёл к раненому Дарреллу Кэби и, произнеся фразу «Ты, похоже, в порядке, вот еще один», произвёл в него ещё один выстрел. Эти показания, впоследствии представленные в суде, стали центральным элементом обвинения, демонстрирующим преднамеренность и чрезмерность применения силы.

На представленных следствию аудиозаписях Гетц сделал ещё более шокирующие признания, которые впоследствии стали ключевым доказательством его состояния и мотивов. Он откровенно заявил: «Если бы у меня было больше патронов, я бы стрелял в них снова и снова. Проблема в том, что у меня закончились патроны». Эта фраза наглядно демонстрировала его настрой на продолжение насилия. Далее Гетц раскрыл ещё один мрачный эпизод, сообщив следователям: «Я собирался выколоть одному из парней [Канти] глаз своими ключами». По его словам, от этого намерения его удержало лишь то, что он увидел страх в глазах подростка. Эти откровения, однако, вступили в противоречие с его же собственными заявлениями, так как в других частях допроса Гетц категорически отрицал какой-либо изначальный умысел на применение оружия, утверждая, что пресса неверно трактовала его действия. Подобные противоречия в показаниях существенно осложнили позицию защиты и повлияли на восприятие дела как обвинением, так и общественностью.


Судебный процесс над Бернардом Гетцем начался 3 января 1985 года, когда он был этапирован в Манхэттен и предстал перед правосудием по четырём эпизодам покушения на убийство. Суд установил сумму залога в размере 50 000 долларов США. На период до внесения залога Гетц содержался под стражей в тюремном госпитале исправительного учреждения на острове Райкерс. Продемонстрировав финансовую независимость, он отклонил многочисленные предложения помощи от сторонников и членов семьи, самостоятельно внёс требуемую сумму и получил свободу под залог 8 января 1985 года, что позволило ему активно участвовать в подготовке своей защиты.


Формирование обвинительной позиции по делу Гетца столкнулось со значительными сложностями. Окружной прокурор Манхэттена Роберт Моргентау, представляя дело первому большому жюри, настаивал на предъявлении обвинений по максимально строгим статьям, включая четыре пункта покушения на убийство, четыре пункта нападения, четыре пункта неосторожного создания угрозы и один пункт незаконного хранения оружия. Однако 25 января 1985 года большое жюри приняло неожиданное для прокуратуры решение, отказавшись утвердить все обвинения, связанные с насилием. Единственным основанием для уголовного преследования, которое жюри сочло достаточно доказанным, стало нарушение закона об оружии. В итоговом обвинительном заключении фигурировали лишь три пункта: один — за преступное хранение оружия третьей степени, заключавшееся в ношении заряженного нелицензированного револьвера в общественном месте (именно того, из которого велась стрельба в метро), и два дополнительных пункта — за хранение оружия четвертой степени, касавшихся двух других нелицензированных пистолетов, обнаруженных при обыске в его квартире. Это решение стало первым, но не последним, поворотным моментом в деле, продемонстрировавшим сложность квалификации действий Гетца с точки зрения самообороны.

В марте 1985 года окружной прокурор Моргентау, стремясь добиться более строгого обвинения, инициировал новый этап судебного процесса. Он объявил о получении новых доказательств — показаний неназванного свидетеля — и обратился с ходатайством о созыве второго большого жюри, которое было удовлетворено судьёй Стивеном Крейном. Ключевым тактическим ходом Моргентау стало предоставление иммунитета Трою Канти и Джеймсу Рамсеру, что позволило им выступить с показаниями перед жюри, — мера, от которой прокурор ранее категорически отказывался. В результате второе большое жюри приняло решение о предъявлении Гетцу расширенного обвинения, включавшего пункты о покушении на убийство, нападении, создании угрозы жизни и здоровью, а также хранении оружия. Однако в январе 1986 года судья Крейн неожиданно удовлетворил ходатайство защиты об отклонении всех новых обвинений. В обоснование своего решения судья привёл два фундаментальных основания. Во-первых, он установил, что прокуратура ввела большое жюри в заблуждение, неправомерно указав, что для признания действий Гетца самообороной они должны были быть объективно разумными, тогда как закон штата Нью-Йорк на тот момент делал акцент на субъективном восприятии угрозы обвиняемым. Во-вторых, судья Крейн пришёл к выводу, что Канти и Рамсер дали «явно ложные показания», что ставило под сомнение всю доказательную базу обвинения. Это постановление стало серьёзным ударом по позиции прокуратуры и вернуло дело в отправную точку.

Прокуратура незамедлительно обжаловала решение судьи Крейна, настаивая на том, что для оправдания самообороны необходима не только субъективная уверенность в угрозе, но и её объективная обоснованность с точки зрения разумного человека. Кроме того, обвинение утверждало, что выводы о лжесвидетельстве были преждевременными и не являлись достаточным основанием для полного отклонения обвинительного акта. Изначально апелляционная инстанция поддержала позицию судьи Крейна. Однако в июле 1986 года Апелляционный суд штата Нью-Йорк, высшая судебная инстанция в этом деле, вынесла окончательное решение, отменив предыдущие постановления и восстановив все обвинения против Гетца. В своем вердикте суд установил важный правовой прецедент, подробно разъяснив стандарт самообороны. Суд постановил, что одно лишь субъективное убеждение обвиняемого в неминуемой опасности недостаточно для оправдания применения смертоносной силы. Судья Крейн ошибся в трактовке закона, так как для правомерной самообороны это убеждение должно быть как субъективным (искренним), так и объективно обоснованным с позиции гипотетического разумного человека, оказавшегося на месте подсудимого. Что касается лжесвидетельства, Апелляционный суд назвал выводы Крейна «спекулятивными» и «особенно неуместными». Суд отметил, что информация, на которую ссылалась защита, представляла собой лишь неподтверждённые слухи, которые могли лишь частично противоречить показаниям Канти. Высшая инстанция подчеркнула, что не существует правовой нормы, позволяющей отклонять обвинительное заключение лишь на том основании, что спустя месяцы после слушаний прокуратура получает информацию, потенциально способную оправдать подсудимого.


В декабре 1986 года начался сложный и продолжительный процесс формирования коллегии присяжных, который предшествовал самому судебному разбирательству. Непосредственные слушания по делу начались в апреле 1987 года перед коллегией присяжных Манхэттена, в которую вошли десять белых и два чернокожих жителя, при этом шестеро из них ранее сами становились жертвами уличных преступлений. Защиту Бернарда Гетца возглавили адвокаты Барри Слотник (Barry Slotnic) и Марк Бейкер (Mark M. Baker). Гетц, не оспаривая сам факт стрельбы по четырём молодым людям, настаивал на том, что его действия подпадали под защиту статьи 35.15(2) Уголовного кодекса штата Нью-Йорк о самообороне. Данная статья, с незначительными исключениями, разрешает применение смертоносной физической силы в ситуации, когда лицо имеет разумные основания полагать, что другое лицо применяет или неминуемо собирается применить против него смертоносную силу, либо совершает или пытается совершить такие тяжкие преступления, как похищение, изнасилование с применением силы, насильственную содомию или ограбление. Стратегия защиты заключалась в том, чтобы доказать, что субъективное восприятие Гетца неминуемой опасности соответствовало этой правовой норме и было объективно обоснованным в сложившихся обстоятельствах.

Ключевым вопросом для присяжных было то, как отделить расплывчатое восприятие угрозы от более конкретной угрозы ограбления или от «угрозы применения физической силы», которые, по словам судьи Крейна, были двумя основаниями, оправдывающими применение оружия г-ном Гетцем.

— Кирк Джонсон, The New York Times

И сторона обвинения, и сторона защиты пришли к согласию относительно того, что присяжным заседателям предстоит дать оценку нескольким ключевым фактическим обстоятельствам дела. В число этих обстоятельств входили: (1) действовали ли подростки как сплочённая группа, что могло бы усилить восприятие угрозы, или их действия были разрозненными; (2) был ли выстрел, произведённый Гетцем в Даррелла Кэби, совершён в тот момент, когда непосредственная угроза для жизни и здоровья стрелка уже миновала, что являлось бы важнейшим доказательством превышения пределов необходимой обороны; и (3) действительно ли Гетц в сложившейся ситуации подвергался реальной и неминуемой опасности, что является центральным элементом для обоснования правомерности применения силы в рамках самообороны.

В ходе судебного разбирательства были представлены противоречивые свидетельские показания, касающиеся ключевого вопроса о наличии угрозы в адрес Гетца. Трой Канти настаивал на том, что его действия не носили агрессивного характера и он лишь просил милостыню, обратившись к Гетцу с фразой: «Можно мне 5 долларов?». Джеймс Рамсер в своих показаниях поддержал эту версию, утверждая, что Канти подошёл к Гетцу в одиночку, в то время как он сам, Аллен и Кэби оставались на своих местах. Однако доверие к показаниям Рамсера было серьёзно подорвано, когда он заявил о своём убеждении, что Гетц будет оправдан независимо от представленных доказательств, после чего отказался отвечать на вопросы адвоката защиты Барри Слотника, что привело к исключению его показний из материалов дела. Ни сам Гетц, ни получивший тяжёлые ранения Даррелл Кэби не выступили со свидетельскими показаниями, в то время как Барри Аллен воспользовался правом Пятой поправки против самооговора. Свидетельница Аманда Гилберт сообщила, что сразу после стрельбы Кэби сказал ей: «Я ничего не сделал. Он застрелил меня без причины», однако суд отклонил эти слова как недопустимые слухи. Со своей стороны, защита представила полицейского Питера Смита, который подтвердил, что по прибытии на место происшествия Трой Канти заявил ему о том, что группа планировала ограбить Гетца. В ходе перекрёстного допроса обвинение поставило под сомнение достоверность этих показаний, указав, что офицер Смит не сообщил о данном заявлении ни своему непосредственному руководству, nor журналисту во время последовавшего телевизионного интервью.

Существенным спорным моментом судебного процесса стал вопрос о том, производил ли Гетц выстрелы в спину некоторым из пострадавших, что могло свидетельствовать об отсутствии непосредственной угрозы в момент применения оружия. Адвокаты защиты представили заключение бывшего медицинского эксперта округа Саффолк Доминика Димайо (Dominick DiMaio), который, основываясь на анализе вещественных доказательств, засвидетельствовал, что Барри Аллен, Трой Канти, Даррелл Кэби и Джеймс Рамсер в момент открытия огня находились в позиции, образующей полукруг вокруг Гетца, что косвенно подтверждало версию обороны о противостоянии группе нападавших. Однако это заключение было оспорено действующим на тот момент медицинским экспертом округа Чарльзом Хиршем. В своих показаниях Хирш утверждал, что с чисто медицинской точки зрения невозможно достоверно установить позы жертв в инкриминируемый момент. Более того, проведённая им судебно-медицинская экспертиза установила, что пулевые ранения Аллена и Кэби имели траекторию «сзади наперёд», что, по его мнению, с высокой долей вероятности указывало на то, что в них стреляли, когда они были обращены к Гетцу спиной. Для опровержения этих выводов обвинения защита привлекла эксперта-баллиста Джозефа Куирка (Joseph Quirk). Тот выдвинул альтернативную версию, согласно которой Аллен мог быть ранен не в момент бегства, а когда пригнулся или наклонялся. Однако в ходе перекрёстного допроса Куирк был вынужден признать, что версия обвинения также не противоречит представленным доказательствам. Его позиция была окончательно ослаблена, когда после демонстрации фотографии входного пулевого отверстия на спине Аллена эксперт признал, что его первоначальный вывод был основан на неверных данных, предоставленных ему адвокацией, что серьёзно подорвало доверие к его профессиональному заключению.

Отдельным предметом ожесточённых прений сторон стал эпизод с ранением Даррелла Кэби. Обвинение и защита представили кардинально противоположные версии того, при каких обстоятельствах был произведён этот выстрел. Ключевым спорным моментом был вопрос о том, какой по счёту пулей — четвёртой или пятой — был ранен Кэби, и если пятой, то имелась ли между выстрелами пауза, которая могла бы свидетельствовать об обдумывании и умышленном добивании. Прокуратура настаивала на версии, согласно которой Гетц, сделав четыре выстрела по группе, затем целенаправленно подошёл к уже сидящему и, вероятно, раненому Кэби и с близкого расстояния произвёл пятый, контрольный выстрел. Эта версия основывалась на показаниях одного свидетеля, который, воспроизводя события, заявил, что Гетц стоял прямо перед Кэби на расстоянии около двух-трёх футов и стрелял в него сверху вниз, в область живота. Данное описание частично совпадало с первоначальными показаниями самого Гетца в полиции, от которых он позже отказался. Защита, в свою очередь, утверждала, что вся стрельба представляла собой единый, непрерывный и быстрый эпизод. Адвокаты настаивали, что Гетц выпустил все пять пуль в течение очень короткого промежутка времени, практически без пауз, и что Кэби был поражён четвёртой пулей, после чего упал. Эту позицию поддерживали показания восьми других свидетелей, которые единогласно описывали стрельбу как «быструю последовательность» выстрелов, прозвучавших, по словам одного из них, «за около секунду». Ни один из этих восьми свидетелей не подтвердил ключевой для обвинения эпизод — что Гетц отдельно подходил и стоял над Кэби для совершения финального выстрела. Этот конфликт свидетельских показаний создал значительную сложность для присяжных, которым предстояло определить, какая из версий более точно отражает произошедшее.


По итогам судебного разбирательства коллегия присяжных вынесла Бернарду Гетцу оправдательный вердикт по всем обвинениям в покушении на убийство и нападении первой степени, но признала его виновным в незаконном хранении оружия третьей степени, заключавшемся в ношении в общественном месте заряженного нелицензированного револьвера. Первоначальное наказание, назначенное судом, включало шесть месяцев тюремного заключения, один год обязательного психиатрического лечения, пять лет испытательного срока, двести часов общественных работ и штраф в размере пяти тысяч долларов. Не согласившись с вынесенным приговором, Гетц подал апелляцию, в которой оспаривал как саму судебную процедуру, так и назначенное наказание. Касательно процедуры, он утверждал, что инструкции судьи присяжным оказали неправомерное влияние на их вердикт, однако как апелляционная инстанция, так и Апелляционный суд штата Нью-Йорк отклонили этот довод. Что касается наказания, Гетц, как это ни парадоксально, указал на его чрезмерную мягкость, сославшись на действовавшее законодательство штата, которое по данному правонарушению предусматривало обязательный минимальный срок лишения свободы в размере одного года. Суд согласился с этим аргументом, отметив, что по закону осужденный к шести месяцам тюрьмы должен был отбыть не менее 90 дней, в то время как приговорённый к одному году имел право на условно-досрочное освобождение уже через 60 дней, что создавало правовую коллизию. В результате апелляционный суд отменил первоначальный приговор. При повторном рассмотрении дела судья Стивен Крейн вынес новый приговор, соответствующий минимальным требованиям закона: один год лишения свободы и штраф в размере пяти тысяч долларов. В конечном счёте, с учётом зачёта времени, проведённого в заключении до суда, и сокращения срока за примерное поведение, Бернард Гетц отбыл в исправительном учреждении восемь месяцев.


Спустя месяц после инцидента в метро Даррелл Кэби, интересы которого представляли известные адвокаты Уильям Кунстлер (William Kunstler) и Рон Куби (Ron Kuby), инициировал гражданский иск против Бернарда Гетца. Судебное разбирательство по этому гражданскому делу состоялось значительно позже — лишь в 1996 году. Состав присяжных по гражданскому иску кардинально отличался от коллегии по уголовному делу: если последняя была сформирована преимущественно из белых жителей Манхэттена, то в гражданском процессе половину жюри составляли афроамериканцы, и все его члены были жителями Бронкса — того же района, откуда были родом сами потерпевшие. Важным контекстом для этого процесса стало также значительное снижение уровня преступности в Нью-Йорке, произошедшее в период между уголовным процессом над Гетцем и рассмотрением гражданского иска, что могло повлиять на общественные настроения и восприятие дела.

В то время как в рамках уголовного процесса расовая тематика оставалась на периферии судебных дебатов, адвокаты Даррелла Кэби в ходе гражданского иска избрали её центральным элементом своей стратегии, напрямую утверждая, что действия Бернарда Гетца были мотивированы расовой предвзятостью. Позиция истцов получила неожиданное подтверждение со стороны самого ответчика: Гетц признал, что в 1980-х годах действительно использовал расистские высказывания и употреблял марихуану, в которую был подмешан психоактивный препарат фенциклидин, что, по мнению истцов, могло усугублять его агрессивное и неадекватное поведение. Со своей стороны, защита Гетца попыталась оспорить версию о грабеже, представив показания журналиста Джимми Бреслина (Jimmy Breslin). Тот свидетельствовал, что в 1985 году, находясь на больничной койке, Даррелл Кэби в частной беседе якобы признался, что Барри Аллен, Трой Канти и Джеймс Рамсер действительно намеревались ограбить Гетца, посчитав его «лёгкой добычей». Однако адвокаты Кэби немедленно поставили под сомнение достоверность этого свидетельства. Они указали суду, что на момент интервью их клиент перенёс тяжёлую черепно-мозговую травму, которая могла влиять на его способность адекватно воспринимать реальность и давать точные показания. В качестве дополнительного аргумента они сослались на собственную колонку Бреслина, где тот описал Кэби как находящегося в состоянии «смущения» и растерянности, что, по мнению защиты, ставило под вопрос ясность его сознания в тот период.

По итогам гражданского процесса жюри присяжных вынесло вердикт, установив, что Бернард Гетц действовал с преступной неосторожностью и умышленно причинил Дарреллу Кэби тяжелейший эмоциональный вред. В результате суд обязал Гетца выплатить пострадавшему компенсацию в беспрецедентном размере — 43 миллиона долларов США. Из этой суммы 18 миллионов были назначены в качестве возмещения за перенесённые физические и душевные страдания, а оставшиеся 25 миллионов — в виде штрафных санкций (punitive damages), призванных наказать ответчика за особую тяжесть проступка. Столкнувшись с финансовой невозможностью исполнить решение суда, Гетц инициировал процедуру банкротства, ссылаясь на то, что судебные издержки полностью разорили его. Несмотря на это, федеральный судья по делам о банкротстве постановил, что обязательство по выплате 43 миллионов долларов не может быть списано в рамках банкротства, сохранив за Кэби право на взыскание этой суммы в будущем.

В связи с тем, что Гетц работал нерегулярно, лишь эпизодически подрабатывая в качестве консультанта по электротехнике, судом был установлен порядок взыскания долга, согласно которому с его доходов в течение последующих двадцати лет подлежало удержанию 10 процентов. Стивен Сомерштейн (Stephen Somerstein), один из адвокатов, представлявших интересы Кэби, с осторожным оптимизмом высказал предположение, что часть возможных будущих гонораров Гетца от публикации книг или заключения иных соглашений может быть направлена на погашение присуждённой компенсации. В 2000 году Рон Куби, другой адвокат Кэби, сообщил представителям прессы, что для принудительного взыскания долга им была нанята специализированная фирма, однако при этом отметил, что Гетц, судя по всему, «сознательно обрекает себя на жизнь в условиях крайней бедности», чтобы избежать финансовых обязательств. В 2004 году на прямой вопрос журналистов о том, производит ли он какие-либо выплаты по решению суда, Гетц ответил: «Я не думаю, что я заплатил за это ни цента», — отказавшись от дальнейших комментариев и перенаправив все вопросы своему адвокату.


Бернард Гетц, в свою очередь, предпринял попытки судебного преследования своих оппонентов по обвинению в клевете. В 1990 году он подал иск о клевете против Даррелла Кэби, его матери Шерри, а также его адвокатов Уильяма Кунстлера и Рона Куби, однако этот иск был судом отклонён.

Не добившись успеха, в 1994 году Гетц инициировал новый судебный процесс о клевете, на этот раз в связи с публикацией мемуаров Уильяма Кунстлера «Моя жизнь как радикального юриста». В своём иске Гетц оспаривал ряд формулировок, использованных в книге, в частности, то, что он был описан как «параноидальный» «убийственный мститель», который «развил ненависть к чернокожим». Гетц настаивал, что характеристика его как расиста нанесла ущерб его «доброму имени, репутации, чувствам и общественному положению». Однако суд не нашёл оснований для удовлетворения иска и вынес суммарное решение в пользу ответчиков — издательства Carol Communications, Inc. и автора. В своём решении суд постановил, что оспариваемые заявления, в различной степени, представляют собой защищённое законом высказывание мнения, а не утверждение заведомо ложных фактов, и потому не могут считаться клеветническими. Кроме того, суд отметил, что некоторые из утверждений являются по сути правдивыми или не порочат честь и достоинство истца в юридическом смысле. Таким образом, все попытки Гетца оспорить свою репутацию в судебном порядке потерпели неудачу.


Инцидент со стрельбой в метро мгновенно вызвал широкий общественный резонанс и изначально получил значительную поддержку со стороны многих жителей Нью-Йорка. Опубликованный в январе 1985 года совместный опрос Daily News и WABC-TV показал, что 49% из 515 опрошенных горожан одобряли действия Гетца, в то время как против высказались лишь 31%. Специальная горячая линия, созданная полицией для сбора информации о инциденте, была буквально завалена звонками, в которых стрелка называли героем, защитившим себя от уличных преступников. Окружной прокурор Роберт Моргентау в марте того же года сообщил, что письма, поступавшие в его офис, поддерживали Гетца с перевесом три к одному. Общенациональный опрос Gallup, проведённый в марте среди 1009 взрослых американцев, выявил ещё более высокий уровень поддержки: 57% респондентов одобрили стрельбу, а две трети были убеждены, что Гетц действовал в целях самообороны. Однако со временем наметился заметный раскол в общественном мнении, особенно вдоль расовых линий. Если в январе лишь 36% чернокожих респондентов в Нью-Йорке не одобряли действия Гетца, то к марту эта цифра выросла до 53%. Вопрос о том, какую роль расовый фактор сыграл в мышлении самого Гетца, в реакции общественности и в вердикте преимущественно белой коллегии присяжных, стал предметом ожесточённых общественных дебатов. Расовый подтекст дела проявлялся и открыто: газета Los Angeles Times сообщала, что во время уголовного процесса у здания суда собирались демонстранты, которые скандировали: «Бернард Гетц, ты не сможешь скрыться; мы обвиняем тебя в геноциде».

В первые дни после инцидента средства массовой информации публиковали противоречивую и зачастую неверную информацию о ключевых деталях произошедшего, что значительно повлияло на формирование общественного мнения. Первоначальные сообщения существенно расходились в описании таких фактов, как последовательность и количество выстрелов, а также наличие оружия у подростков. Основываясь на первоначальных заявлениях самого Гетца полиции, некоторые СМИ сообщали, что в Даррелла Кэби было произведено два выстрела, однако последующие судебно-медицинские экспертизы однозначно установили, что он был ранен только один раз, в левую сторону тела. Ещё одним устойчивым мифом, возникшим в начале освещения дела, стало утверждение о том, что подростки угрожали Гетцу «заточенными отвёртками». Судебное разбирательство полностью опровергло эту информацию. Было установлено, что у Кэби действительно было две отвёртки, а у Рамсера — одна, однако они не были заточены, и, что важнее, ни одно из свидетельских показаний, включая показания самого Гетца, не подтвердило, что эти инструменты были когда-либо извлечены из карманов или использовались для угроз. Сам Гетц неоднократно отрицал, что ему вообще кто-либо угрожал каким-либо оружием. Трой Канти, давая показания в суде, пояснил, что отвёртки предназначались исключительно для взлома игровых автоматов, которые группа планировала ограбить, а не для использования в качестве оружия. 

Сторонники Бернарда Гетца видели в нём народного героя, который осмелился дать отпор предполагаемым нападавшим в условиях, когда доверие к способности полиции эффективно бороться с уличной преступностью находилось на историческом минимуме. Показательно, что его поддержали весьма разнообразные группы. «Ангелы-хранители» (Guardian Angels) — добровольная патрульная группа, состоявшая в основном из подростков афроамериканского и латиноамериканского происхождения, — собрали тысячи долларов среди пассажиров метро на его защиту. Конгресс расового равенства (Congress of Racial Equality, CORE), правоконсервативная организация по защите гражданских прав, также открыто выступил в его поддержку. Рой Иннис, директор Конгресса расового равенства, который сам потерял двух сыновей в результате уличного насилия и позже был избран в исполнительный совет Национальной стрелковой ассоциации, предложил собрать средства на защиту, провозгласив Гетца «мстителем за всех нас». Фонд правовой защиты гражданских прав в отношении огнестрельного оружия, юридическая группа, основанная Национальной стрелковой ассоциации, сделала существенное пожертвование в размере 20 000 долларов на его защиту. Профессор Гарвардского университета Джеймс Уилсон (James Q. Wilson) метко охарактеризовал общественные настроения того времени, заметив: «Это может просто означать, что в Нью-Йорке больше нет либералов, занимающихся вопросами преступности и правопорядка, потому что все они были ограблены». В противовес этой точке зрения, профессор Стивен Картер (Stephen L. Carter) впоследствии с горечью констатировал поспешность общественного вердикта: «Трагедия дела Гетца заключается в том, что общественность, едва зная факты, болела за то, чтобы он ушел от наказания. Трагедия заключается в том, что общественность, стремящаяся заранее определить нарушителей, с самого начала решила, что мистер Гетц — герой, а его чернокожие жертвы получили по заслугам». 

Несмотря на то, что вопросы расы формально не поднимались в ходе уголовного процесса, многие эксперты и правозащитники указывают на её скрытое, но мощное влияние на ход судебного разбирательства и его итог. Профессор права Джордж Флетчер (George P. Fletcher), анализируя стратегию защиты, утверждал, что адвокаты Гетца, характеризуя раненых им подростков как «дикарей», «хищников» и «стервятников», сознательно апеллировали к подсознательным расовым предрассудкам присяжных. Наиболее откровенно эта тактика, по его мнению, проявилась в судебной реконструкции событий, когда четверых «подтянутых и мускулистых» чернокожих членов организации Guardian Angels попросили изобразить четырёх подростков и окружить Гетца в зале суда. Профессор Беннетт Кейперс (Bennett Capers) поддержал эту критику, назвав использование взрослых мужчин для изображения подростков формой «скрытой расовой дискриминации», призванной визуально усилить воспринимаемую угрозу. Оправдательный вердикт по самым тяжким статьям вызвал резкое осуждение со стороны лидеров гражданских прав. Бенджамин Хукс (Benjamin Hooks), исполнительный директор Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (National Association for the Advancement of Colored People, NAACP), назвал приговор «непростительным», заявив: «Было доказано — согласно его собственным заявлениям — что Гетц стрелял и вышел далеко за рамки самообороны. Не было никакой провокации для того, что он сделал». Конгрессмен Флойд Флейк (Floyd Flake) выразил схожее мнение, указав на расовый двойной стандарт в системе правосудия: «Я думаю, что если бы чернокожий застрелил четырех белых, то требование смертной казни было бы почти автоматическим». 

Под давлением общественности и чернокожих лидеров, считавших приговор проявлением системного расизма, прокурор США Рудольф Джулиани (Rudolph Giuliani) провёл встречу с политическими и религиозными деятелями афроамериканской общины, которые настаивали на проведении федерального расследования по факту нарушения гражданских прав. Адвокат Вернон Мейсон (Vernon Mason), представлявший их интересы, пояснил эту позицию, заявив: «Мы обратились к федеральному правительству, как это традиционно делали чернокожие люди, чтобы добиться возмещения ущерба, когда становится ясно, что государственные и местные власти либо не предприняли никаких действий, либо неспособны действовать». Однако проведённое федеральное расследование не привело к новым уголовным преследованиям. Джулиани, подводя его итоги, пришёл к заключению, что Гетц действовал, прежде всего, руководствуясь страхом, который, по мнению прокурора, следует отличать от прямой «расовой мотивации». Много лет спустя, в 2007 году, в интервью Стоуну Филлипсу (Stone Phillips) для программы Dateline NBC, сам Бернард Гетц сделал важное признание. Он согласился с тем, что его страх в тот момент, возможно, был подсознательно усилен тем фактом, что все четверо молодых людей, к которым он применил оружие, были чернокожими.


В последующие годы судьбы основных участников драмы сложились по-разному, а городской контекст, в котором произошёл инцидент, кардинально изменился. После достижения исторического пика в 1990 году уровень преступности в Нью-Йорке начал резко и неуклонно снижаться на протяжении всей оставшейся части 1990-х годов. Эта положительная динамика продолжалась и в следующем десятилетии, и к 2014 году криминогенная обстановка в городе вернулась к показателям, которые последний раз фиксировались в начале 1960-х годов.

Что касается Даррелла Кэби, то последствия стрельбы оказались для него необратимыми. После получения ранения он впал в кому, а пришедший в себя Кэби остался с необратимым повреждением головного мозга и парализованный ниже пояса. В 1985 году окружной прокурор Бронкса, основываясь на медицинских заключениях, официально определил, что умственные способности Кэби соответствуют уровню восьмилетнего ребёнка. В рамках гражданского процесса Гетц, действуя как pro se истец (представляя себя самостоятельно), лично допрашивал Кэби о полученных травмах. В ходе двух допросов Гетц не смог получить от него ни одного развёрнутого ответа, состоящего более чем из одного предложения. На вопрос, знает ли он имя «Берни Гетц», Кэби ответил отрицанием, заявив, что никогда ранее не слышал этого имени. Несмотря на эти очевидные последствия тяжёлой черепно-мозговой травмы, Гетц публично обвинял Кэби в симуляции и преувеличении серьёзности его состояния.

Трой Канти, один из раненых подростков, предпринял попытку изменить свою жизнь после трагических событий. Он поступил на курсы реабилитации для лиц с наркотической зависимостью, а также прошёл программу профессиональной переподготовки. Его адвокат, Скотт Гринфилд (Scott H. Greenfield), сообщал, что у Канти были планы на дальнейшее образование и социальную адаптацию, в частности, он намеревался поступить в кулинарную школу, чтобы получить профессию повара. Эти шаги свидетельствовали о его стремлении порвать с криминальным прошлым и начать новую жизнь.

Жизнь Джеймса Рамсера после стрельбы оказалась трагичной и полной криминальных эпизодов. В марте 1985 года он сделал громкое заявление в полицию, утверждая, что двое неизвестных, предположительно нанятых Гетцем, похитили его и пытались убить. Однако на следующий день, когда детективы совместно с ним прослушали запись его же звонка в службу 911, Рамсер был вынужден признаться в фабрикации всего инцидента. Он пояснил, что своим поступком хотел проверить, как полиция реагирует на сообщения о преступлениях, когда жертвой является чернокожий человек. Несмотря на ложный донос, к уголовной ответственности за эту мистификацию он привлечён не был. В 1986 году суд признал Рамсера виновным в совершении другого тяжкого преступления — изнасилования и ограбления молодой беременной женщины, которое он совершил в 1985 году. Получив условно-досрочное освобождение в 2002 году, он вскоре нарушил его условия и в 2005 году был возвращён в тюрьму, где находился до окончания срока в июле 2010 года. Его жизнь оборвалась 22 декабря 2011 года, в день 27-й годовщины стрельбы в метро. 45-летний Рамсер скончался от передозировки наркотиков, и обстоятельства его смерти указывают на то, что это было самоубийство.

Барри Аллен, ещё один из четверых подростков, также продолжил криминальную карьеру после инцидента в метро. В 1989 году против него было выдвинуто обвинение в ограблении 58-летнего мужчины, у которого он отобрал 54 доллара. В 1991 году суд признал Аллена виновным в совершении этого преступления и вынес ему приговор, предусматривающий отбывание тюремного заключения сроком от трёх с половиной до семи лет. Этот эпизод стал частью общей картины, демонстрирующей, что некоторые из участников событий 1984 года не изменили свой образ жизни и в дальнейшем.

После суда Бернард Гетц не только не скрылся от общественности, но и превратился в своеобразную знаменитость, периодически возвращаясь в центр внимания. В 2001 году он предпринял попытку баллотироваться на пост мэра Нью-Йорка, включив в свою предвыборную платформу, среди прочего, неожиданное предложение о введении вегетарианского меню в школах, тюрьмах и больницах города, однако избирательной поддержки он не получил. В 2004 году, давая интервью Нэнси Грейс (Nancy Grace) в популярной программе «Larry King Live», Гетц заявил, что его действия в метро в конечном счёте пошли на пользу Нью-Йорку, поскольку, по его мнению, они заставили городские власти всерьёз заняться проблемой уличной преступности. Год спустя, в 2005-м, он снова безуспешно попытался войти в политику, баллотируясь на должность общественного защитника (public advocate), при этом он открыто упоминал стрельбу в метро на своём предвыборном веб-сайте, используя её как часть своего публичного образа. Его публичная жизнь вновь омрачилась правовыми проблемами в конце 2013 года, когда Гетц был арестован по обвинению в попытке продажи марихуаны секретному агенту. Однако ему удалось избежать нового судимости: после того как его адвокат подал ходатайство об отклонении дела на основании нарушения права на быстрое судебное разбирательство, судья согласился, что прокуроры превысили установленные законом сроки на 14 дней, и в сентябре 2014 года уголовное дело против Гетца было закрыто.

Спустя почти четыре десятилетия дело Бернарда Гетца вновь оказалось в центре общественной дискуссии, когда в 2023 году провели параллели с другим громким инцидентом — убийством Джордана Нили в нью-йоркском метро. Известный правозащитник и лидер афроамериканского движения Эл Шарптон (Al Sharpton), а также бывший помощник окружного прокурора Марк Бедеров (Mark Bederow) провели сравнение между этими двумя событиями. Они отметили схожие черты в обстоятельствах обоих дел: применение силы в метро белыми мужчинами против чернокожих, последующие обвинения в превышении самообороны и острые общественные дебаты о расовой предвзятости в системе правосудия.


В 1989 году знаменитый певец и композитор Билли Джоэл (Billy Joel) включил краткое, но ёмкое упоминание «Берни Гетц» в свой хит «We Didn't Start The Fire» — песню-хронику, перечисляющую ключевые события и персонажей второй половины XX века.

Спустя три десятилетия история Гетца вдохновила кинематографистов: режиссёр Тодд Филлипс (Todd Phillips) признал, что образ Артура Флека (Arthur Fleck), главного героя Джокера (Joker) в одноимённом фильме 2019 года, был частично основан на фигуре «Мстителя из метро». Филипс, выросший в Нью-Йорке, лично помнил стрельбу 1984 года и то общественное настроение, которое сделало Гетца одновременно и героем, и антигероем для разных слоёв общества.

Перевод статьи 1984 New York City Subway shooting

Тэги: США, Общество, Преступность

05.11.2025