***

Еще задолго до того, как к нему обратили свои взоры радикальные правые, параноиадальный стиль уже существовал в американской общественной жизни, и в разное время его мишенями были «международные банкиры», масоны, иезуиты и производители оружия.

Американская политика часто выступала в качестве арены для недовольных граждан. В последние годы все более заметно, что недовольные граждане проявляют свою активность среди крайне правых, что  хорошо видно на примере движения Барри Голдуотера (Barry Morris Goldwater), когда относительно небольшое «разгневанное меньшинство» смогло заполучить значительное количество политических рычагов. Но за этим, как мне кажется, кроется далеко не новый стиль мышления, который не обязательно относится к правому спектру политической жизни. Я называю его параноидальным стилем просто потому, что никакое другое слово не может адекватно передать то чувство необоснованных преувеличений, подозрительности и конспиративной фантазии, которое я имею в виду. Используя выражение «параноидальный стиль», я говорю не в клиническом смысле, а заимствую клинический термин для других целей. У меня нет ни компетенции, ни желания классифицировать какие-либо политически значимые фигуры прошлого или настоящего в качестве безумцев. На самом деле, идея параноидального стиля как силы в политике имела бы мало актуальности и исторической ценности, если бы применялась только к людям с глубоко нарушенной психикой. Именно использование параноидальных способов выражения более или менее нормальными людьми делает значимым это явление.

Конечно, этот термин уничижительный, и так оно и есть: параноидальный стиль больше подходит для плохих целей, чем для хороших. Но на самом деле ничто не мешает отстаивать здравую программу или требование в параноидальном стиле. Стиль имеет больше отношения к тому, как в идеи верят, чем к истинности или ложности их содержания. Я заинтересован в том, чтобы проникнуть в нашу политическую психологию через нашу политическую риторику. Параноидальный стиль – это старое и повторяющееся явление в нашей общественной жизни, которое часто связывают подозрительностью и недоверем.

Вот сенатор Маккарти (Senator McCarthy), в июне 1951 года докладывает о плачевном положении Соединенных Штатов:

Как мы можем объяснить нашу нынешнюю ситуацию, если мы не верим, что высокопоставленные лица в этом правительстве сговорились, чтобы привести нас к катастрофе? Это должно быть результатом великого заговора такого масштаба, который затмит все предыдущие подобные предприятия в истории человечества. Заговор настолько ужасен, что, когда он будет окончательно раскрыт, его руководители будут навеки заслуживать порицания всех честных людей. . . Какой вывод можно сделать из этой непрерывной серии решений и действий, способствующих поражению? Их нельзя объяснить простой некомпетентностью. .. Ведь даже согласно законам вероятности следует, что хотя бы часть... (решений) будет служить интересам страны.

Теперь вернемся на пятьдесят лет назад, к манифесту, подписанному в 1895 году рядом лидеров Популистской партии (Populist party):

Уже в 1865-66 годах между золотодобытчиками Европы и Америки был заключен сговор. . . . В течение почти тридцати лет эти заговорщики заставляли народ ссориться по менее важным вопросам, в то время как они с неослабевающим рвением преследовали свою единственную главную цель. . . . Любые предательства, государственные ресурсы и хитрости, известные тайным кликам международных дельцов, используются для того, чтобы нанести удар по процветанию народа, финансовой и торговой независимости страны.

Далее статья из техасской газеты за 1855 год:

. . . Известно, что монархи Европы и Папа Римский в этот самый момент замышляют наше уничтожение и угрожают исчезновением наших политических, гражданских и религиозных институтов. У нас есть все основания полагать, что коррупция проникла в нашу исполнительную власть, а глава исполнительной власти заражен ядом католицизма. . . . Папа недавно направил своего государственного посла в нашу страну с секретной комиссией, результатом чего является необычайная смелость католической церкви на всей территории Соединенных Штатов. . . . Эти приспешники Папы смело оскорбляют наших сенаторов, делают выговоры нашим государственным деятелям, пропагандируют прелюбодейный союз церкви и государства, оскорбляют грязной клеветой все правительства, кроме католического, и извергают самые жестокие поношения на протестанство. Католики в Соединенных Штатах ежегодно получают из-за границы более 200 000 долларов на распространение своего вероучения. Добавьте к этому огромные доходы, собираемые здесь. . . .

Эти цитаты задают лейтмотив дискуссий. В истории Соединенных Штатов его можно найти, например, в антимасонском движении, нативистском и антикатолическом движении, у некоторых представителей аболиционизма, считавших, что Соединенные Штаты находятся в тисках заговора рабовладельцев, у многих алармистов по поводу мормонов, у некоторых гринбековских и популистских писателях, которые строили заговор международных банкиров, в разоблачении заговора производителей оружия во время Первой мировой войны, в популярной левой прессе, в современном американском правом крыле, и по обе стороны расового вопроса сегодня, среди белых гражданских советов и черных мусульман. Я не собираюсь пытаться проследить вариации параноидального стиля, которые можно найти во всех этих движениях, но ограничусь несколькими эпизодами нашей истории, в которых этот стиль проявился в полном и архетипическом великолепии.


Я начну с особенно показательного эпизода – паники, вспыхнувшей в некоторых кругах в конце восемнадцатого века из-за якобы подрывной деятельности баварских иллюминатов. Эта паника была частью общей реакции на Французскую революцию. В Соединенных Штатах она была усилена реакцией некоторых людей, в основном в Новой Англии и среди духовенства, на подъем джефферсоновской демократии. Иллюминизм был основан в 1776 году Адамом Вейсхауптом (Adam Weishaupt), профессором права Ингольштадтского университета. Сегодня его учение кажется не более чем очередной версией рационализма эпохи Просвещения, приправленной антиклерикальной атмосферой Баварии XVIII века. Это было несколько наивное и утопическое движение, стремившееся в конечном итоге подчинить человеческий род правилам здравого смысла. Его гуманитарный рационализм, по-видимому, приобрел довольно широкое влияние в масонских ложах.

Американцы впервые узнали об иллюминатах в 1797 году из книги, опубликованной в Эдинбурге (позже переизданной в Нью-Йорке) под названием «Доказательства заговора против всех религий и правительств Европы, осуществляемого на тайных собраниях вольных каменщиков, иллюминатов и обществ чтения» (Proofs of a Conspiracy Against All the Religions and Governments of Europe, Carried on in the Secret Meetings of Free Masons, Illuminati, and Reading Societies). Ее автором был известный шотландский ученый Джон Робисон (John Robison), который сам был приверженцем масонства в Великобритании, но в какой-то момент вообразил, что европейское масонство намного опаснее своего британского собрата. Похоже, что Робисон сделал свою работу настолько фактологичной, насколько мог, но когда он перешел к оценке морального облика и политического влияния иллюминатов, он совершил характерную для «параноидального стиля» подмену понятий. Ассоциация, по его мнению, была создана «с явной целью искоренения всех религиозных движений и свержения всех существующих правительств Европы». Она стала «огромным и опасным проектом, который бродит по всей Европе и творит свои темные делишки». И именно ей он приписывал центральную роль в осуществлении Французской революции. Он считал его распутным, антихристианским движением, склонным к развращению женщин, культивированию чувственных удовольствий и нарушению прав собственности. Его члены планировали приготовить чай, вызывающий аборт, секретное вещество, которое «ослепляет или убивает, когда брызгает в лицо», и устройство, похожее на зловонную бомбу – «метод наполнения спальни ядовитыми испарениями».

Эти понятия быстро нашли свое отражение в Америке. В мае 1798 года служитель Массачусетской конгрегационной церкви в Бостоне Джедидия Морзе (Jedidiah Morse) выступил с своевременной проповедью перед молодой страной, которая в то время была резко разделена на джефферсоновцев и федералистов, франкофилов и англоманов. Прочитав Робисона, Морзе был убежден в якобинском заговоре, спровоцированном иллюминатоми, и в том, что страна должна сплотиться для самозащиты. К его предупреждениям прислушивались по всей Новой Англии, где федералисты размышляли о растущей волне религиозной неверности или джефферсоновской демократии. Тимоти Дуайт (Timothy Dwight), президент Йельского университета, последовал за проповедью Морзе, выступив четвертого июля с речью «Долг американцев в нынешнем кризисе» (The Duty of Americans in the Present Crisis), в которой он выступил против Антихриста в своей собственной яркой риторике. Вскоре с кафедр Новой Англии зазвучали обличения иллюминатов, как будто страна кишела ими.

Антимасонское движение конца 1820-х и 1830-х годов подхватило и расширило навязчивую идею заговора. Сначала может показаться, что это движение – не более чем продолжение или повторение антимасонской темы, прозвучавшей в возмущении против баварских иллюминатов. Но если паника 1790-х годов была ограничена в основном Новой Англией и связана с ультраконсервативной точкой зрения, то более позднее антимасонское движение затронуло многие районы северной части США и было тесно связано с народной демократией и сельским эгалитаризмом. Хотя антимасонство было антиджексоновским (Джексон был масоном), оно проявило ту же враждебность против закрытия возможностей для простого человека и против аристократических институтов, которую можно найти в джексоновском крестовом походе против Банка Соединенных Штатов.

Антимасонское движение было продуктом не только естественного энтузиазма, но и превратностей партийной политики. К нему присоединились и использовали в своих целях многие люди, которые не полностью разделяли его первоначальные антимасонские идеи. Оно привлекло к себе поддержку нескольких авторитетных деятелей, которые лишь слегка симпатизировали его фундаментальным предубеждениям, но как политики не могли позволить себе игнорировать их. Тем не менее, это было народное движение значительной силы, и сельские энтузиасты, которые обеспечили его реальный импульс, верили в него всей душой.

Как тайное общество, масонство считалось заговором против республиканского правительства. Оно считалось особенно опасным с точки зрения государственной измены – например, знаменитый заговор Аарона Берра (Aaron Burr) якобы был организован масонами. Масонство обвиняли в том, что оно представляет собой отдельную систему лояльности, отдельную империю в рамках федерального правительства и правительств штатов, что несовместимо с лояльностью к ним. Вполне правдоподобно утверждалось, что масоны установили собственную юрисдикцию, со своими обязательствами и наказаниями, подлежащими исполнению даже под страхом смертной казни. Конфликт между тайной и демократией был настолько фундаментальным, что под ударом оказались другие, более невинные общества, такие как Phi Beta Kappa.

Поскольку масоны обязывались приходить друг другу на помощь в трудных обстоятельствах и проявлять братскую снисходительность в любое время, было решено, что орден аннулирует исполнение обычного закона. Масонские констебли, шерифы, присяжные и судьи должны быть в союзе с масонскими преступниками и беглецами. Считалось, что пресса была настолько «задушена» масонскими редакторами и владельцами, что новости о масонских злоупотреблениях просто не доходили до общественности. В тот момент, когда почти каждая предполагаемая цитадель привилегий в Америке подвергалась нападению со стороны демократических сил, масонство подвергалось нападкам как братство привилегированных, закрывающее возможности для бизнеса и почти монополизирующее политические должности.

Определенные элементы истины и реальности в этих взглядах на масонство, возможно, и были. Однако здесь следует подчеркнуть апокалиптические и абсолютистские рамки, в которых обычно выражалась эта враждебность. Антимасоны не довольствовались простым утверждением, что тайные общества – это плохая идея. Автор стандартного изложения антимасонства заявил, что масонство – «не только самый отвратительный, но и самый опасный институт, который когда-либо был навязан человеку и можно с уверенностью сказать, что это мастерская работа Преисподней».


Едва успел утихнуть страх перед масонским заговором, как возникли слухи о католическом заговоре против американских ценностей. Здесь снова встречаются те же умонастроения, но с другим действующим злодеем. Антикатолическое движение сходилось с растущим нативизмом, и хотя они не были идентичны, но вместе они заняли довольно заметное место в американской жизни, и под его влияние попало значительное количество умеренных граждан, не всем из которых нравился параноидальный стиль. Более того, мы не должны отбрасывать как совершенно пристрастное или подлое желание американцев-янки сохранить этнически и религиозно однородное общество или особые протестантские обязательства по индивидуализму и свободе, которые были в ходу. Но в движении было много паранойи, и наиболее влиятельные антикатолические активисты определенно имели сильную близость к параноидальному стилю.

Две книги, появившиеся в 1835 году, описывают новую опасность для американского образа жизни и могут быть восприняты как выражение антикатолического менталитета. Одна из них, «Иностранные заговоры против свобод Соединенных Штатов» (Foreign Conspiracies against the Liberties of the United States), была написана рукой знаменитого художника и изобретателя телеграфа Самуэля Морзе (Samuel Finley Breese Morse). «Заговор существует, и он уже приводится в исполнение... Мы подвергаемся нападению в самом уязвимом месте, которое не могут защитить ни наши корабли, ни наши крепости, ни наши армии», заявлял Морзе. Главный источник заговора Морзе нашел в правительстве Меттерниха: «Сейчас в нашей стране развернула свою активность Австрия и разработала грандиозный план, чтобы сделать что-то с нашей страной.. У нее есть свои миссионеры-иезуиты, путешествующие по стране, она снабжает их деньгами и создала постоянно действующий канал для регулярного снабжения». По словам Морзе, если бы заговор удался, то какой-нибудь отпрыск дома Габсбургов вскоре стал бы императором Соединенных Штатов.

«Это реальный факт, что в поисках подходящих случаев для распространения папизма иезуиты во всех возможных обличиях рыщут по всем частям Соединенных Штатов. Один служитель Евангелия из Огайо сообщил нам, что обнаружил одного из них, занимающегося этим в своей общине; и он говорит, что запад страны кишит ими в обличии кукольников, танцмейстеров, учителей музыки, торговцев картинами и украшениями, органистов и т.д.», писал другой протестантский активист.

Лайман Бичер (Lyman Beecher), старший из знаменитой семьи и отец Гарриет Бичер-Стоу (Harriet Beecher Stowe), в том же году написал книгу «Мольба за Запад» (Plea for the West), в которой он рассматривал возможность наступления христианского тысячелетия в американских штатах. Все зависело, по его мнению, от того, какие влияния преобладали на великом Западе, где лежало будущее страны. Там протестантизм вел с католицизмом борьбу не на жизнь, а на смерть. «У нас нет времени на раскачку – нужно действовать решительно и быстро... Великий поток иммиграции, враждебной свободным институтам, нахлынул на страну, субсидируемый и направляемый «европейскими монархами», умножая беспорядки и насилие, заполняя тюрьмы, переполняя богадельни, увеличивая налоги в четыре раза и посылая все возрастающее количество избирателей «возложить свою неопытную руку на штурвал нашей власти», писал Бичер.

Антикатолицизм всегда был порнографией пуритан. Если антимасоны баловались попойками и развлекали себя садо-мазохистскими фантазиями о реальном исполнении мрачных масонских клятв, то антикатолики придумали огромное количество историй о священниках-распутниках, исповеди как возможности соблазнения, и разврате в монастырях. Вероятно, самой читаемой современной книгой в Соединенных Штатах до «Хижины дяди Тома» (Uncle Tom’s Cabin) была работа, якобы написанная некой Марией Монк (Maria Monk), под названием «Ужасные разоблачения» (Awful Disclosures), которая появилась в 1836 году. Автор, которая якобы сбежала из женского монастыря Отель-Дье (Hotel Dieu) в Монреале после пяти лет пребывания там в качестве послушницы и монахини, и рассказала о своей жизни в монастыре в подробностях. Мать-настоятельница сказала ей, что она должна «во всем повиноваться священникам»; к своему «полному изумлению и ужасу» она вскоре узнала, в чем заключалась природа такого повиновения. По ее словам, младенцев, рожденных в монастырских связях, крестили, а затем убивали, чтобы они могли сразу же вознестись на небеса. Ее книгу, подвергавшуюся горячим нападкам и защите, продолжали читать и верить даже после того, как ее мать дала показания, что Мария с детства была несколько одурманена после того, как она ударила ее карандашом по голове. Мария умерла в тюрьме в 1849 году, после того как была арестована в борделе по обвинению в карманных кражах.

Антикатолицизм, как и антимасонство, повлиял на американскую партийную политику и стал постоянным фактором американской политики. Американская оборонительная ассоциация (The American Protective Association) возродила его с идеологическими вариациями, более подходящими для того времени – например, депрессия 1893 года изображалась в качестве результата действий «международного католицизма», которые спровоцировали ее начало путем набегов на банки. Некоторые представители движения распространяли фальшивую энциклику, приписываемую Льву XIII (Leo XIII), в которой американским католикам предписывалось в определенный день 1893 года уничтожить всех еретиков, и многие антикатолики ежедневно ожидали общенационального восстания. Миф о надвигающейся войне католиков с целью истребления еретиков сохранился в двадцатом веке.


Если после рассмотрения ряда примеров параноидального стиля мы совершим переход к современным правым, то обнаружим некоторые довольно важные отличия от движений девятнадцатого века. Представители ранних движений были уверены, что они отстаивают свою идентичность, на которой была построена страна – что они отбиваются от угроз устоявшемуся образу жизни. Но современные правые, как выразился Дэниел Белл (Daniel Bell), чувствует себя ограбленными и обобранными: Америка отнята у них,  но они полны решимости попытаться вернуть ее себе и предотвратить финальный акт ужасной драмы. Старые американские добродетели подорваны космополитами и интеллектуалами; старый добрый капитализм постепенно подрывается социалистическими и коммунистическими интриганами; национальная безопасность и независимость разрушены изменническими заговорами, самыми могущественными агентами которых являются не просто чужаки и иностранцы, как раньше, а крупные государственные деятели, находящиеся в самом центре американской власти. Их предшественники обнаружили заговоры; современные правые считают, что заговор – это предательство на самом верху.

Важные изменения можно отнести на счет влияния средств массовой информации. Злодеи современных правых гораздо более яркие, чем их параноидальные предшественники, гораздо лучше известны публике; литература параноидального стиля в то же время более богата и более конкретна в описании «образа врага». Вместо туманных образов злодеев антимасонов, неясных и замаскированных агентов иезуитов, малоизвестных папских делегатов антикатоликов, теневых международных банкиров, нам предлагают обсудить «моральный облик» таких известных общественных деятелей, как президентов Рузвельта (Franklin Delano Roosevelt), Трумэна (Harry S. Truman) и Эйзенхауэра (Dwight David Eisenhower), государственных секретарей Маршалла (George C. Marshall), Ачесона (Dean Gooderham Acheson) и Даллеса (Alan Dulles), судей Верховного суда Франкфуртера (Felix Frankfurter) и Уоррен (Earl Warren), а также целую плеяду менее известных, но знаменитых и ярких предполагаемых заговорщиков во главе с Элджером Хиссом (Alger Hiss).

События, произошедшие после 1939 года, дали современному правому параноику пищу для его воспаленного воображения, полного различных деталей и изобилующего подсказками и неоспоримыми доказательствами обоснованности его подозрений. Театром действий теперь является весь мир, и он может опираться не только на события Второй мировой войны, но и на события Корейской войны и Холодной войны. Любой военный историк знает, что война в значительной степени – это комедия ошибок и музей некомпетентности; но если каждую ошибку и каждый акт некомпетентности заменить актом измены, то для параноидального воображения открывается множество вариантов увлекательной интерпретации. В конце концов, настоящая загадка для того, кто читает основные работы параноиков, заключается не в том, как Соединенные Штаты оказались в своем нынешнем опасном положении, а в том, как им вообще удалось выжить.

Основные элементы современной правой мысли можно свести к трем пунктам: Во-первых, это ставший уже привычным постоянный заговор, который длится уже не одно поколение и достиг своего апогея в «Новом курсе» (New Deal) Рузвельта, с целью подорвать свободный капитализм, поставить экономику под управление федерального правительства и проложить путь к социализму или коммунизму. Многие правые согласятся с Фрэнком Ходоровым, автором книги «Подоходный налог: Корень зла» (The Income Tax: The Root of All Evil), что эта кампания началась с принятия поправки к Конституции о подоходном налоге в 1913 году.

Второе утверждение заключается в том, что высшие эшелоны власти Соединенных Штатов были буквально нашпигованы коммунистами, которые, пользуясь своим доминирующим положением (по крайней мере до событий в Перл-Харборе), целенаправленно предавали американские национальные интересы.

Последнее утверждение заключается в том, что в страну проникла целая сеть коммунистических агентов, так же как в старые времена в нее проникли агенты иезуитов, так что вся система образования, религии, прессы и средств массовой информации вовлечена в процесс парализации сопротивления лояльных американцев.

Возможно, самым примечательным документом времен маккартизма было длинное обвинительное заключение в адрес государственного секретаря Джорджа К. Маршалла, произнесенное в 1951 году в Сенате сенатором Маккарти и позднее опубликованное в несколько иной форме. Маккарти представил Маршалла как центральную фигуру по предательству американских интересов, которая действовала с начала Второй мировой войны и вплоть до разработки «Плана Маршалла» (Marshall Plan). По мнению Маккарти, Маршал нес ответственность буквально за каждую неудачу и поражение американцев, и все это не было случайностью или некомпетентностью. По мнению Маккарти Маршалл постоянно «непонятным образом» вмешивался в принятие военных решений, что в итоге приводило к выигрышу Кремля. Резкое снижение мощи Америки в период с 1945 по 1951 год не произошло «просто так» – оно было «заранее спланировано и осуществлено шаг за шагом по чьей-то злой воле», что стало следствием не ошибок, а предательского заговора – «заговора настолько глобального, который своими масштабами затмевает все предыдущие заговоры в истории человечества».

Сегодня эстафетная палочка перешла от Маккарти к отставному производителю конфет Роберту Уэлшу младшему (Robert H. Welch, Jr.), который занимает более скромное положение и имеет гораздо меньшую, но лучше организованную поддержку, чем сенатор Маккарти. Несколько лет назад Уэлш провозгласил, что «американское правительство сейчас практически полностью находится под влиянием коммунистов» – обратите внимание на осторожную формулировку «практически полностью». Он предложил всеобъемлющую интерпретацию нашей недавней истории, в которой на каждом шагу фигурируют коммунисты: они спровоцировали банковскую панику в 1933 году, что привело к их закрытию; они подстроили признание Советского Союза Соединенными Штатами в том же году, как раз вовремя, чтобы спасти Советы от экономического краха; они подняли шумиху вокруг вопроса сегрегации на Юге; они захватили Верховный суд и сделали его «одним из самых важных учреждений коммунизма».

Пристальное внимание к истории позволило Уэлшу проникнуть в суть дел, что дано немногим из нас. «По многим причинам и на основании долгих исследований я лично считаю (Джона Фостера) Даллеса (John Foster Dulles) агентом коммунистов», писал он несколько лет назад. Работа профессора Артура Ф. Бернса (Arthur F. Burns) в качестве главы Совета экономических советников Эйзенхауэра (Eisenhower’s Council of Economic Advisors) была «лишь прикрытием для работы Бернса по организации связей между Эйзенхауэром с  его коммунистическими боссами». Брат Эйзенхауэра Милтон (Milton Stover Eisenhower) «был его фактическим начальником и боссом компартии». Что касается самого Эйзенхауэра, то Уэлш охарактеризовал его словами, которые сделали производителя конфет знаменитым – «преданного, сознательного агента коммунистического заговора, и этот вывод получен на основании подробных доказательств, столь обширных и весомых, что не оставляют у нас и тени сомнения».


Гражданин с параноидальным мышлением представляет заговор исключительно в апокалиптических терминах и оперирует, ни много ни мало, рождением и смертью целых миров, политических режимов и системами человеческих ценностей – он всегда на баррикадах и постоянно живет в переломные моменты истории. Подобно религиозным милленаристам, он выражает обеспокоенность тех, кто доживает последние дни, и иногда склонен назначать дату Апокалипсиса. («Время уходит. Со всех сторон поступают доказательства того, что октябрь 1952 года – это роковой месяц, когда Сталин перейдет в наступление», сказал Уэлш в 1951 году).

Будучи авангардистом, способным распознать заговор до того, как он станет полностью очевидным для ничего не ведающей публики, параноик является лидером сопротивления. Он не рассматривает социальный конфликт как нечто такое, что может быть решено путем переговоров и компромиссов, как это делают политики – поскольку на кону всегда стоит конфликт между абсолютным Добром и абсолютным Злом, то необходим не компромисс, а борьба до победного конца. Поскольку враг изображается в качестве неуязвимого абсолютного Зла, то он должен быть полностью уничтожен – если не в глобальном масштабе, то, по крайней мере, в той области, которая привлекает внимание граждан с параноидальным мышлнием. Необходимость достижение безоговорочной победы приводит к формулированию нереалистичных целей, а поскольку эти цели даже отдаленно недостижимы, неудачи постоянно усиливают чувство разочарования параноика. Даже скромные успехи оставляют его с тем же чувством бессилия, с которым он начинал свою борьбу, и это, в свою очередь, только усиливает его осознание огромного и страшного врага, которому он противостоит.

Враг всегда одинаков: он – средоточие всего зла, своего рода аморальный супермен – зловещий, вездесущий, могущественный, жестокий, развратный, и с тягой к красивой жизни. В отличие от простых смертных, враг не попадает в жернова истории, становясь жертвой своих прошлых поступков, желаний и отнюдь не безграничных возможностей. Более того, враг сам творит историю или пытается изменить естественный ход событий в худшую сторону. Он создает кризисы, банкротит банки, вызывает депрессии и катастрофы, а затем наслаждается и наживается на порожденном им несчастье. Интерпретация истории параноиком носит ярко выраженный личный характер: решающие события воспринимаются не как часть потока истории, а как последствия чьей-то воли. Очень часто считается, что враг обладает каким-то особенно эффективным источником власти: он контролирует прессу; у него неограниченные средства; у него есть новый секрет воздействия на разум (промывание мозгов); у него есть особая техника обольщения (католическая исповедь).

Трудно удержаться от вывода, что этот враг во многих отношениях является проекцией своего «я» – ему приписываются как идеальные, так и неприемлемые аспекты «я». Врагом может быть космополитический интеллектуал, но параноик превзойдет его в объеме знаний и прилежности. Тайные организации, созданные для борьбы с тайными организациями, дают ровно ту же картину. Ку-клукс-клан подражал католицизму вплоть до облачения священника, разработал сложный ритуал и столь же сложную иерархию. Общество Джона Бёрча (John Birch Society) подражал коммунистическим ячейкам и проводил квазисекретные операции через «подставные» прокси-группы, проповедуя безжалостное ведение идеологической войны на манер своего коммунистического врага. Представители различных фундаменталистских антикоммунистических «крестовых походов» открыто выражают свое восхищение преданностью и дисциплиной, присущих коммунистам.

С другой стороны, сексуальная свобода, которую часто приписывают врагу, отсутствие у него моральных запретов, владение особо эффективными техниками для удовлетворения своих желаний, дают представителям параноидального стиля возможность проецировать и выражать неосознанные аспекты своих собственных психологических проблем. Католики и мормоны – позднее, негры и евреи – склонны к увлечению незаконным сексом. Очень часто фантазии истинно верующих обнаруживают сильные садомазохистские темы, ярко выраженные, например, в восторге антимасонов от жестокости масонских наказаний.

Фигура перебежчика, перешедшего от врага на сторону сил Добра, имеет особое значение. Антимасонское движение, к примеру, временами казалось детищем бывших масонов – каждому их слову верили, придавая сказанному огромное значение. Антикатолицизм использовал беглых монахинь и священников-отступников; место бывших коммунистов в современных антикоммунистических движениях нашего времени хорошо известно. В какой-то мере особый авторитет, которым наделяется перебежчик, проистекает из одержимости тайной, столь характерной для подобных движений: перебежчик – это мужчина или женщина, побывавшие в Аркануме и принесшие с собой подтверждение подозрений, в которых скептически настроенный мир мог бы усомниться. Но я думаю, что у личности перебежчика есть и более глубокое эсхатологическое значение: в духовной борьбе между Добром и Злом, которая является архетипической моделью мира параноика, перебежчик является живым доказательством того, что события происходят не сами по себе. Более того, перебежчик приносит с собой надежды на искупление и победу.

Последняя характеристика параноидального стиля мышления связана с качеством его формализма. Одна из впечатляющих вещей в параноидальной литературе – контраст между ее фантазийными выводами и трогательной заботой о фактах, которую она неизменно демонстрирует. Подобная литература постоянно стремится доказать, что невероятное – это единственное, во что можно верить. Конечно, как и в любом другом деле, есть параноики высокого, низкого и среднего уровня. Но респектабельная параноидальная литература не только исходит из определенных моральных обязательств, которые действительно могут быть оправданы, но и тщательно и почти навязчиво подбирает «доказательства». Разница между этими «доказательствами» и теми, которые обычно используются, заключается в том, что они кажутся не столько средством ведения нормальной политической полемики, сколько средством защиты от дилетантского политического мира. Параноик, похоже, не надеется убедить враждебный мир, но он может накапливать доказательства, чтобы защитить дорогие для него убеждения.

Параноидальная литература начинается с ряда обобщений, нуждающихся защите. Например, подобные обобщения были у антимасонов – в конце концов, тайное общество, состоящее из влиятельных людей, связанных особыми обязательствами, могло представлять определенную угрозу для гражданского порядка. Не обошлось без обобщений и о протестантских принципах индивидуальности и свободы, а также о стремлении нативистов создать в Северной Америке гомогенную цивилизацию. В наше время, опять же, послабления в сфере безопасности позволило ряду коммунистов занять место в правительственных кругах, и, конечно же, среди многочисленных решений времен Второй мировой и Холодной войны всегда можно найти примеры, которые можно поставить им в вину.

Паранойя высшей степени не имеет смысла, если она не последовательна – на самом деле параноидальный ум гораздо более последовательный, чем реальный мир. Это не что иное, как особая отрасль знания – так, 96-страничный памфлет Маккарти «Маккартизм» (McCarthyism) содержал не менее 313 сносок, а агрессивная книга мистера Уэлша «Политик», направленная против Эйзенхауэра, содержит сто страниц библиографии и примечаний. Все правое движение нашего времени – это парад экспертов, исследовательских групп, монографий, сносок и библиографий. Иногда стремление правых к научной глубине и всеохватывающему мировоззрению приводит к поразительным последствиям: например, господин Уэлш обвинил, что популярность исторических работ Арнольда Тойнби (Arnold Toynbee) является следствием заговора фабианцев, «боссов лейбористской партии в Англии» и различных членов англо-американского «либерального истеблишмента» с целью затмить гораздо более правдивую и работу Освальда Шпенглера (Oswald Spengler).


Параноидальный стиль мышления не ограничивается только нашей страной и настоящим временем – это международное явление. Изучая секты Европы с одиннадцатого по шестнадцатый век, Норман Кон (Norman Cohn) полагал, что обнаружил устойчивый психический комплекс, который в целом соответствует тому, что я рассматриваю – стиль, состоящий из определенных идей и фантазий: «мегаломаниакальное представление о себе как об Избранном, добром, преследуемом, но уверенном в своей победе; приписывание злых сил своему противнику; неприятие человеческих слабостей, таких как быстротечность, ссоры и конфликты, интеллектуальные и моральные ошибки; одержимость  пророчествами ... неверные интерпретации, всегда грубые и часто гротескные».

Ретроспективный взгляд на довольно большой промежуток времени позволяет мне сделать предположение (не более того),  что менталитет, предрасположенный видеть мир таким образом, может быть устойчивым психическим феноменом, более или менее постоянно влияющим на ограниченное количество населения. Но определенные религиозные традиции, социальные структуры и национальное наследие, исторические катастрофы или крушения надежд могут способствовать высвобождению психической энергии огромной силы, а также ситуациям, в которых их легче интегрировать в массовые движения или политические партии. В американском обществе этнические и религиозные конфликты, безусловно, были основным центром притяжения  разного рода параноиков, но классовые конфликты также могут исопользоваться параноиками для мобилизации сторонников. Возможно, центральной темой, способствующей распространению параноидального стиля мышления, является противостояние противоположных интересов, которые являются (или считаются) абсолютно непримиримыми, а значит, по своей природе не поддаются обычным политическим процессам переговоров и компромиссов. Ситуация усугубляется тогда, когда представители конкретной социальной группы (возможно, из-за нереалистичности и невыполнимости их требований)  оказываются выключенными из политического процесса. Не имея доступа к политическим переговорам и процессу принятию решений, они находят подтверждение своему представлению о том, что мир власти зловещ и ужасен. Они видят только результат действия властей (и то в кривом зеркале) и не всегда имеют возможности наблюдать за реальным механизмом принятия тех или иных решений. Один выдающийся историк сказал, что одна из самых ценных вещей в истории – это то, что она учит нас тому, как точно не нужно делать, но именно такого рода понимания и не удается развить параноику. Конечно, у него есть особое сопротивление развитию такого понимания, но обстоятельства часто лишают его возможности столкнуться с событиями, которые могли бы его чему-то научить, и в любом случае он сопротивляется обучению.

Мы все страдаем от хода истории, но параноик страдает вдвойне, поскольку он страдает не только от событий реального мира, как все мы, но и от своих фантазий.

Параноидальный стиль в действии

Общество Джона Бёрча пытается запретить телевизионный сериал об Организации Объединенных Наций с помощью массовой кампании по написанию писем спонсору – корпорации «Ксерокс», но корпорация намерена продолжать выпуск программ. . . .

В июльском выпуске «Бюллетеня Общества Джона Бёрча» (John Birch Society Bulletin)  говорилось, что «лавина писем должна убедить их в неразумности их действий – так же, как United Air Lines убедили отступить и снять эмблему ООН со своих самолетов». (Представитель United Air Lines подтвердил, что эмблема ООН была снята с самолетов после «критических высказываний общественности»).

Представитель «Общества Джона Бёрча» Джон Русселот (John Rousselot) заявил: «Нам неприятно видеть, как корпорация нашей страны продвигает ООН, когда мы знаем, что она является инструментом советского коммунистического заговора».

Сан-Франциско Кроникл, 31 июля 1964 г.

***

Ричард Хофштадтер (Richard Hofstadter) был профессором американской истории в Колумбийском университете (Columbia University). Его книга «Антиинтеллектуализм в американской жизни» (Anti-intellectualism in American Life) была удостоена Пулитцеровской в 1964 году. Представленное эссе основано на чтениях Герберта Спенсера (Herbert Spencer Lecture), прошедших в Оксфордском университете (Oxford University) в ноябре 1963 года.

Перевод эссе The Paranoid Style in American Politics

Тэги: Конспирология, США, Общество

01.07.2021