По мере развития событий на территории Украины, в Интернете все чаще появляются карты, отображающие текущее положение дел. Такие карты вызывают уверенность – любое «белое пятно» на карте означает «неизвестность» (читай – опасность) – в то время как то, что обозначено на карте является простым и понятным. Поскольку они вызывают чувство уверенности и безопасности, карты обладают определенным весом и воспринимаются в качестве подлинного документа о состоянии дел.

Однако карты всегда были проекцией власти. Рассматривая карты, мы не должны упускать из виду, что карты необходимо воспринимать как часть определенного нарратива и истории, отражающих ту или иную интерпретацию и точку зрения. Карты – это больше романы, чем иллюстрации, и их нужно читать очень внимательно. В такой войне, как украинская, тесно связанной с искажением истории, в которой Россия посылает националистически настроенного советника по истории возглавить переговорную команду, карты прошлого и настоящего играют решающую роль. Президент России Владимир Путин уже сделал их неотъемлемой частью своей пропагандистской машины.

Многочисленные информационные агентства и аналитики иллюстрируют при помощи карт события на территории Украины. Эти карты, как правило, имеют схожую схему отображения – области российского наступления окрашиваются в красный цвет, иногда дополняются стрелками, указывающими направление движения российских войск. Эти районы описываются как «оккупированные районы» или «захваченные районы». На первый взгляд, эти карты говорят о значительном продвижении и контроле со стороны России. Но сообщения с места событий говорят о другой версии событий.

Известно, что российская армия не контролирует большинство указанных территорий. Несмотря на все действия, к примеру, против Херсона, у российской армии там нет полного контроля. Красные пятна на картах вводят в заблуждение – контроль территории, не говоря уже об управлении, на данном этапе невозможен. Это даже не совсем зоны контроля – это просто районы, где российские военные отрицают наличие украинских вооруженных сил. Но вторжение так не делается – российские колонны, мчащиеся по главным дорогам и ведущие бои или окружение крупных населенных пунктов, не создают таких зон контроля. В такой ситуации термины «контроль» и «захват территории», используемые в качестве картографических обозначений, являются не более чем натяжкой.

Все это выглядит запутанно, когда речь идет о картах. Мы привыкли к четким линиям, границам и цветовым обозначениям. Фронты должны быть линиями, государства должны контролировать всю свою территорию – в худшем случае, с некоторыми спорными участками, обведенными пунктиром или окрашенными в менее интенсивный цвет. Мы видим это на картах прошлого – аккуратные границы средневековых или древних государств в эпохи, когда подобные концепции были малоприменимы. Исторически границы были довольно гибкими – даже не линиями, а зонами. Изображение же границ в виде линий – не более чем условность и, откровенно говоря, усиливает неверное представление о том, как эти государства управляли своими окраинами.

Карты создавали империи и помогали их разрушать. Они всегда были связаны с передачей определенного взгляда на мир. Это хорошо видно на средневековых и древних картах. То, что выдвигается на первый план, и то, что игнорируется, всегда является выражением определенной точки зрения. Карты доносили до своей аудитории то, каким должен быть мир, а не то, каким он был на самом деле. На карте мира Каннидо XV века Китай был изображен в деталях, а Европа и Африка – в виде маленьких полуостровов на западе. Карта четко передавала как географические горизонты ее создателя, так и отношения власти, как они виделись с востока. Другой пример – по карте мира 8 века из Альби нельзя было ориентироваться в Средиземном море, но можно было определить свое место в нем – как в культурном, так и в религиозном плане. Те карты были не хуже наших. Просто у них было другое предназначение.

Появление современной картографии не только сохранило эту субъективную природу карт, но и облегчило включение в них исторического контекста и использование в качестве пропаганды. Исследователи колониализма давно заметили, как изображение колониальных земель на картах повлияло на рассказы об империях и основание новых государств. Границы многих государств на африканском континенте являются результатом действий колониальных властей, не знающих истории, лингвистики и традиций – об этом напомнил посол Кении в ООН, осудив вторжение Путина. Карты были важнейшими элементами оккупации, как, например, карта, приложенная к советско-германскому договору о границе от 28 сентября 1939 года. Роль карт в восприятии мировоззрений и конфликтов всегда была первостепенной.

Именно поэтому передача информации о том, что Путин контролирует значительные участки территории Украины, имеет решающее значение для достижения некоторых его целей, таких как формирование марионеточного правительства. Именно поэтому Путин продолжает пытаться показать, что его силы присутствуют в крупных городах Украины, даже если это означает не более чем кратковременные вторжения на их окраины. Для Путина важен не только Киев, но и Харьков, который был столицей Советской Украины до 1934 года и, таким образом, может стать плацдармом для правительства, контролируемого Россией. Хотя военный контроль над этими районами ещё не установлен, возможность отразить это на картах имеет первостепенное значение.

Не Путин изобрел эту стратегию – в июле 1944 года польское коммунистическое правительство было первоначально провозглашено в Люблине, крупнейшем городе вблизи недавно установленной советской границы. Его появлению предшествовала публикация в январе 1944 года пресс-коммюнике российского информационного агентства ТАСС и карты, показывающей, какие районы Советский Союз считает «польскими» на основе линии Керзона, которая была перепечатана в международной прессе. Путин знает, что ему жизненно необходимо убедить общественное мнение как внутри страны, так и на Западе в том, что он контролирует значительные участки украинской территории.

Путаница в имеющейся информации может превратить эту попытку из стратегии «быть» (установлен полный контроль) в стратегию «казаться» (отображение на карте) – соответствующие карты уже циркулируют, сильно переоценивая достижения и контроль России. Путин захочет максимально окрасить карты в красный цвет, надеясь повлиять на будущее урегулирование.

На самом деле, они уже влияют на общественное мнение и служат средством трансляции позиции – хотя пока не в пользу Путина, поскольку картографические службы все больше отгораживаются от России. 3 марта Apple тихо изменила описание Крыма в своем картографическом приложении, показав его как часть Украины. Интересно, что долгое время в картографическом приложении Apple Крым был российским, если смотреть из России, но де-факто не определенной принадлежности, если смотреть из остального мира. Теперь же, после долгих лет двусмысленности, Apple использовала свои картографическое приложение для проецирования своей точки зрения.

Войны, особенно сегодня, ведутся не только на передовой. Скорость и диапазон современных военных действий требуют разнообразного инструментария отображения действительности. Беглый взгляд на средневековую историю показывает нам, что управление и контроль – понятия изменчивые, скорее процесс, чем фиксированное состояние, где пространство не только может быстро переходить из рук в руки, но и контролироваться (в разной степени) несколькими действующими лицами. Например, говоря, что Ирландия принадлежала английскому королю после норманнских вторжений XII века, мы упрощаем понятия власти и суверенитета. На некоторые территории претендовали сразу несколько правителей или на них существовали различные формы власти, признанные разными людьми. Однако в последующие века эти вторжения оказали глубокое влияние на культуру и язык островов, усложнив вопросы суверенитета сверх пограничных линий на карте. Современные военные действия вновь сделали этот вопрос актуальным, что видно на примере войн в Афганистане и Сирии.

Все это было бы безнадежно, если бы у нас не было картографических альтернатив. Карты, в конце концов, по-прежнему имеют решающее значение для нашего понимания конфликтов. Даже если они являются абстракциями, они остаются чрезвычайно полезными. К счастью, существует несколько легкодоступных альтернатив. Общественность может быть гораздо более внимательной при чтении карт и их описаний. Составители карт, особенно в средствах массовой информации, могут использовать более тщательные описания, и могут создавать другие карты. Они могут создавать карты, на которых меньше внимания уделяется зонам контроля (и изображать их только после того, как мы убедимся, что они установлены) и больше – передвижению и реализации контроля (власти). Они могут создавать карты, которые показывают существующую неопределенность, а не выводят её за скобки.

Конечно, вопросы интерпретации никуда не денутся, но существует мало свидетельств того, что люди не доверяют или неправильно понимают визуализацию, когда чётко передается состояние неопределенности или подчёркиваются те или иные нюансы. Некоторые новостные издания в ответ на эту критику уже начали называть районы российского присутствия «зонами российских наступательных операций» и подобные обозначения, как мы видели, имеют значение. Ситуация может измениться в любой момент, а зоны контроля могут соединиться. В итоге снизится общая неопределённость, и её нарративное представление – карты – придется адаптировать.

Перевод статьи: In Putin’s War, the Map Is Not the Territory

Тэги: Общество